Петр Ингвин - Зимопись. Книга первая. Как я был девочкой [AT, с илл.]

— Разводит, — проговорила Зарина, не видевшая связи в вопросах.

— Кто и как распределяет избыток? — победно завершила Тома виртуальным хуком в челюсть.

«Спасительница!» — сказал мой взгляд.

Зарина покачала головой:

— Какие вы непонятливые. Вотчина дает все, что нужно. Остальное дает крепость.

— То есть, крепость и забирает излишки?

— Что значит излишки? — нахмурилась Зарина. — Лишнего не производится. То, что для вотчины оказывается лишним, уходит в оброк.

Уф. Разобрались. Значит, натуральный обмен и центральное распределение. Почти коммунизм. Деньги отменены за ненадобностью. Или еще не изобретены. Хотя кто-то их предлагал, если слово гуляет.

В дверь мелко постучали.

— Приглашаем на ужин, — донеслось снаружи, — в обеденном зале на четвертом этаже. Увидите открытую дверь по лестнице чуть выше. Одежда домашняя.

Тома попыталась двинуться. Конвульсия, сопровожденная стоном, вернула лицо в подушку.

— Не могу.

— Лежи, — Зарина соскочила с кровати, — мы принесем

Мы с ней отправились в обеденный зал — помещение с длинным столом и лавками по бокам. Царисса с мужьями уже пиршествовала, она во главе с правой стороны, мужья рядышком. Мы сели напротив. Зарина — первой слева.

Мать и главная наследница. А мужья и сестры, тем более нареченные, это так, с боку припека.

Вкралась опасная мысль: вообще-то мы с Томой отныне тоже дочери Варфоломеи, официальные и общепризнанные. И если брать по возрасту, то я в золотой серединочке, а старшая — Тома. Как дело с наследованием будет обстоять теперь?

Поделиться крамольным соображением я ни с кем не рискнул.

Башенные повара постарались. Наши взоры и скакнувшие к горлу желудки соблазнялись видом и ароматом нескольких блюд, десертов, пирожных… Но главное — хлеб. Как же я отвык, как соскучился по нему! Съел на радостях полбулки. Запивал морсом. Зарина предпочла квас, старшее поколение совместно налегло на медовуху.

В былые времена квас тоже был хмельным напитком. В древней Руси. Здесь он являлся обычным хлебным квасом, как из магазина. Я попробовал. Как попробовал несколько видов компота, кисель и травяной чай в разных составах.

Зуд знания — худшая из болезней. Не лечится. Недавний разговор в постели вызвал новые вопросы.

— Почему цариссы не повышают эффективность? — спросил я, хорошо откушав и случайно неучтиво рыгнув (впрочем, почему неучтиво, кто знает, как местные относятся к такому? В некоторых культурах рыгание — признак удовольствия гостя и похвала хозяевам). — Потогонная система — всеми способами заставлять крестьян с мастеровыми производить больше — логичнее. Не верю, что причиной всему доброжелательность и непомерное человеколюбие.

Папаши-мужья с неудовольствием переглянулись, Варфоломея снизошла:

— Зачем?

— Чтобы всего стало больше! — изумился я. — Засеять больше полей, выпустить больше товаров, обменять их на что-то полезное у других царисс…

— Сделать подарок новой хозяйке? — криво хмыкнула Варфоломея.

— Почему? — не сдавался я. — Себе. Своей семье.

— Пусть лучше крепостные вспоминают меня добрым словом. Вдруг вскоре вернусь?

Забрезжило понимание. Я уточнил:

— Как часто у вас меняются вотчины?

— Забава проходит ежегодно, — странно ответила царисса.

— Как же она проходит?

Варфоломея кивнула Зарине:

— Чапа вообще ничего не знает. Проясни.

Поднявшись, в сопровождении мгновенно вскочивших мужей она отправилась почивать.

Зарина быстро накидала всякого-разного в тарелку и, вручив мне налитый квас и ложку, по дороге в комнату рассказала:

— Каждый год великие семьи прибывают в крепость, привозят оброк и бьются за вотчины. Добывшие лучшую вотчину и потерявшие старую домой уже не возвращаются.

— Как не возвращаются? А вещи…

— Только то, что с собой. Ничего лишнего. Много вещей — позор для семьи. Окружающие не поймут и не простят. Главные вещи в жизни — не вещи.

Вот почему владелицы не усиливают башню, не копят лишнего, вообще не утруждаются строительством или обустройством. Чтобы не досталось соперницам. А Верховная царица таким образом не допускает усиления сепаратизма и конкуренции. Все равны, и выравнивание проходит ежегодно. Превосходно.

А я-то прикидывал: какие молодцы, у них везде экономия, забота о народе, минимализм… Эгоизм!

Осторожно приподнявшись на локтях, Тома приняла еду, я обошел кровать и улегся со своей стороны, повернувшись к «сестрицам» задом.