Натиг Расулзаде: Ловушка

Модный, элегантный костюм, красивый, дорогой галстук, туфли, только что начищенные у уличного чистильщика, которые совсем недавно появились на центральных улицах города со своими чистильными причиндалами. Процесс чистки обуви сопровождался у молодого человека слежкой за Гасановым, зашедшим в книжный магазин, как раз напротив чистильщика, чтобы выбрать себе очередной блокнот для работы, вместо предыдущего, переполненного записями высказываний различных партийных лидеров, обещаниями государственных чиновников, сетованиями обманутых, сытой отрыжкой людоедов-обманщиков; людей, сделавших себе громадные состояния на взятках, на высасывании жизни из других людей; людей, возившихся в мусорных кучах в поисках какой-либо пищи, людей, потерявших стыд, потерявших совесть, потерявших деньги, потерявших разум, людей, разуверившихся во всем, и людей, продолжавших, вопреки здравому смыслу, жить надеждой и мечтой – всем этим кишел его старый рабочий блокнот, так же, как все предыдущие старые блокноты кишели подобным этому, если только всем этим можно кишеть, и теперь все это было так же важно, как прошлогодний снег. Вот он и выбросил блокнот, и купил себе новый, чтобы заново заполнять его столь же важной ерундой. И пока Гасанов привередливо выбирал себе новый блокнот (чтобы он был удобный, карманного формата, крепкий, достаточно толстый и, конечно, недорогой), тот приятель на улице терпеливо подвергался чистке обуви, то и дело бросая взгляды на дверь магазина, за которой пропал Гасанов так надолго, будто костюмы примерял. Наконец, он вышел, и молодой человек в неприлично блестевших туфлях устремился за ним. Увидев, что Гасанов с центральной улицы сворачивает в глухой, безлюдный переулок, молодой человек прибавил шагу, почти побежал и настиг преследуемого там, где хотел, где никого, кроме них, в эту минуту не оказалось. Он схватил Гасанова за локоть и невежливо дернул, развернул лицом к себе. Гасанов опешил. Молодой человек, еще не начиная разговора, показал ему дуло пистолета из прорехи, надо полагать, специально проделанной в подкладке пиджака для дула пистолета, чтобы демонстрировать его, не вынимая оружия из кармана.

– В чем дело? – интеллигентно осведомился Гасанов, внимательно и продолжительно ознакомившись с предлагаемым для обозрения дулом.

– Пикнешь – проделаю в тебе дырку, – пообещал невежливый молодой человек.

– А – не пикну? – поинтересовался Гасанов, совершенно не испугавшись ни дула, ни обещания и, гордясь своей выдержкой, надел на руку кастет.

– Не делайте глупостей, – почему-то перешел на «вы» молодой человек, видимо, вид кастета поднял Гасанова в его глазах с уровня «вшивого интеллигента» до уровня «блатного урки».

Гасанов, хоть и не испугался, но достаточно ясно понял, что тут, конечно, силы неравные, и молодой человек в ослепительной обуви может проделать обещанную дырку в нем гораздо быстрее и успешнее, чем он своим допотопным кастетом расквасит тому морду. В итоге подталкиваемый дулом в спину и глупо, беспомощно улыбаясь, Гасанов вынужден был подчиниться: пройти с молодым человеком и сесть в машину, которая оказалась поблизости с таким же с виду культурным, хорошо одетым молодым человеком за рулем, как и первый. Правда, Гасанову не удалось разглядеть обувь водителя, такая ли начищенная, как у того, с пистолетом? Всю дорогу Гасанов молчал, понимая, что суетливость и излишняя разговорчивость с его стороны могут быть расценены, как трусость, а это было бы обидно, тем более, что в данный момент трусости не было, а было острое любопытство: в подобную ситуацию он попадал впервые. Не то, чтобы Гасанов был храбрец, или постоянно смелым человеком, по-разному бывало: был и смелым, и трусливым, и слабохарактерным, и твердым, и хитрым, и тупым, хватким, разиней – по-разному бывало, просто сейчас он не испытывал испуга, вот и все. И минут тридцать-сорок, что они добирались до места, он спокойно молчал, чуть отстраняясь от упертого ему в бок дула и только раз сказав молодому человеку, сидевшему рядом с ним на заднем сиденье машины:

– Уберите, холодно.

Молодой человек подумал и убрал пистолет, посчитав нужным при этом добавить:

– Все равно никуда не денетесь. Таких, как вы, я убиваю за пятьсот долларов. Гасанов не ответил, соображая про себя, много это для него, или мало.

Машина быстро катила по аэропортовской дороге, и скоро они въезжали в поселок, проехали немного в глубь его и выехали на дорогу, ведущую к морю. Там, на обочине дороги, примерно в километре от пляжа, строился трехэтажный особняк. Возле него и остановились. Гасанов вышел из машины по приглашению дула, снова упершегося ему в бок, и огляделся. Вовсю кипела работа вокруг, работала бетономешалка с ревом и грохотом, стояли недалеко самосвал с песком и большой грузовик с кирпичом. Рабочие возились на крыше третьего этажа, и пока Гасанов любовался одной из строек современности, из темного проема, что в дальнейшем обещал быть дверью, вышел пожилой, может, чуть постарше Гасанова мужчина и подошел к машине, возле которой околачивалась эта дружная тройка. За мужчиной следовал молодой человек, до неприличия здоровый и, казалось, еле поместившийся в свою куртку, с бритой головой, похожий на охрану высокого должностного лица.