Натиг Расулзаде: Жизнь и смерть Кашмара Маштагаллы

Жизнь, что до сих пор шла размеренно ровно, по накатанной знакомой дороге, вдруг будто взорвалась; словно игру «пазлы», где из кусочков собирается целая, чудесная картинка, неожиданно встряхнули и кусочки (сами по себе непонятные и нелепые, но правильно составленные как по волшебству превращающиеся в прекрасный, зеленый тихий уголок природы, где хотелось бы состариться) разлетелись в разные стороны, и теперь приходилось вновь собирать, чтобы восстановить, воссоздать и вычленить из хаоса гармонию.

Началось с непонятного, почти абсурдного.

На крыше двадцатиэтажного дома они играли в карты, он проигрывал и, наконец, проигрался в пух, дотла, к такой-то матери, вывернул карманы, показывая, что нечем расплатиться. Тогда трое других игроков, побросав карты, поднялись, молча схватили его за руки, за ноги и поволокли к краю крыши, откуда также молча сбросили вниз. Говорил в данном случае только он, кричал, вопил, орал, просил подождать, уверял, что вернет долг, клялся детьми (а сам думал: можно, все равно никаких детей у него нет), просил не сбрасывать его с крыши, потому что жена очень расстроится, а если расстроится то тут же рассердится, а когда рассердится, то лучше ей под руку не попадайся — так двинет сковородкой — уши отлетят: ведь сегодня его очередь прибираться в доме. Но те трое не слушали никаких возражений и сбросили. Пролетая мимо пятнадцатого этажа, ему чудом удалось ухватиться за перила балкона, он подтянулся на руках и, задыхаясь от пережитого ужаса и напряжения, перевалился на чужой балкон.

Тут он проснулся, повернулся к жене, которая уже несколько минут безуспешно будила его, кричащего во сне, и произнес, еле переводя дыхание:

— Хорошо, что проснулся, не то разбился бы вдребезги.

— Опять? — спросила жена.

— Ага, — ответил он.

— Ну, сколько же можно!? Каждую ночь ты меня будишь своими воплями… Посмотри, который час…

— А который?

— Почти три ночи. Теперь уже не смогу заснуть…

— А что мне делать, если меня сбрасывают с крыши? Молча лететь?!

— Говорила тебе, говорила — бери с собой деньги. И почему ты все время проигрываешь? Хоть раз бы выиграл… Ты — жалкий неудачник, вот ты кто!

«Почему же неудачник? — подумал он обиженно, — к тому же — жалкий! Надо же! Вроде дела идут, зарабатываю, ни в чем не нуждаемся…»

Но спорить не стал, промолчал. Он знал о неограниченных словесных ресурсах жены, и как она умеет бесконечно спорить сама с собой вокруг крохотной безобидной фразы; это походило на реплику, поданную забывчивому актеру из суфлерской будки, которая спровоцировала и помогла ему разразиться огромным монологом, и вот он уже на сцене мечет гром и молнии чужими, авторскими мыслями и давно уже забыл о бедном суфлере, подсказавшем реплику.

— Утром поведу тебя к гадалке… — продолжала жена. — Может, кто сглазил тебя? Она и колдовство снимает… Хотя, кому ты нужен?..

Он и на это не ответил, отвернулся от жены, стараясь заснуть.

— Еще раз разбудишь меня среди ночи, сама тебя с крыши сброшу, — пообещала она напоследок.

Наутро, предварительно позвонив и уточнив время, жена отправилась вместе с ним к гадалке.

— Эта гадалка, Марьям-ханум, — говорила ему жена по дороге, — Это тебе не какая-нибудь современная шушера, это — высший пилотаж… Её и по телевизору показывали, рассказывала о белой и черной магии… Деньги взял?

Марьям-ханум встретила их нарочито деловито, с озабоченным видом.

— Рассказывайте, — сказала она. — У меня двадцать минут на вас.

Жена рассказала. Изложила все быстро и толково, с мельчайшими деталями.

Марьям-ханум расстелила перед собой на столе большой головной платок-келагай и обратилась к нему:

— Клади сюда побольше, не то на этот раз ночью долетишь до земли и разобьешься.

В смешливых глазах её бегали лукавые чертики, непонятно было, шутит она, или говорит серьезно.

Он под растерянным, но напряженным взглядом жены выложил все деньги, что взял с собой. Марьям-ханум ловким движением фокусника моментально смахнула деньги в карман своего халата.

— У вас ведь есть дети? — спросила она, обращаясь к его жене.

— Да, есть, — с готовностью откликнулась та, — мальчику уже двадцать шесть, окончил нефтяную Академию с отличием, женить хотим, работает в Сокаре, хорошо зарабатывает, хорошую девочку для него присмотрела, родители там же работают, в Азнефти, приличные люди, а дочка у нас еще студентка, на втором курсе Иняза, два языка знает, анг…