Евгений Гиренок - Метанойя [litres самиздат]

– В принципе, то, что давно должно было случиться. Она опять нагрузилась до невменяемости– похоже, какие-то наркотики, плюс ударная доза алкоголя. Блин, Джем, доведет вас эта наркота… Слышал, небось, у Сида башню рвануло? Сейчас в дурке лежит… Лисичка вот…

– Так что с ней?

– Короче, нагрузилась и собралась идти домой. Вышла из бара, стала улицу переходить, и ее троллейбус сбил.

– Насмерть?

– Да нет, жива. Но трепануло ее по-серьезному– переломы, сотрясение. Короче, состояние тяжелое. Мы звонили в больницу, ее в республиканскую отвезли.

Я сильно затянулся сигаретой.

– А во сколько же это случилось?

– В начале двенадцатого, минут десять– пятнадцать… Джем, ты бы видел, что тут творилось! Народу– миллион, дорожной инспекции понабежало– машин десять, «скорая», все в мигалках, движение перекрыли… короче, шоу незабываемое. А когда все закончилось, толпа к нам повалила– столько народу у нас еще никогда не было. Мы на одной только выпивке недельную выручку раза в три перекрыли.

Я чуть-чуть успокоился и даже улыбнулся:

– Получается, что вы еще должны Лисичке за такую рекламу?

Он отшутился:

– За нами не заржавеет. Ребята завтра собрались ее навестить.

Стас вдруг прервал сам себя и пристально вгляделся в мое лицо.

– А у тебя что случилось?

– В каком смысле? С чего ты взял?

– Смотрю вот на часы– время уже два, а ты совершенно трезвый. Обычно ведь к этому времени ты становишься на китайца похожим, глаза не открываются, а сейчас выглядишь даже очень прилично, по-славянски.

Я согласился:

– Начинаю пересматривать свое отношение к наркотикам. Может быть, у меня получится сказать им «нет»?

– Захочешь– получится. Только не настраивайся на легкую победу.

– Да я и не настраиваюсь.

Тут к стойке подкатили пара ребят с девицами, Стас был вынужден прекратить наш разговор и заняться прямыми обязанностями. Я не стал дожидаться, пока он освободится– мне сейчас совершенно не хотелось говорить, тем более все, что в данное время казалось для меня важным, уже прозвучало, а поддерживать пустой разговор ни о чем я не мог бы. Да и что-то не очень уютно я себя чувствовал здесь сегодня: все-таки бар– это не место для того, чтобы оставаться трезвым. Допив остаток сока, я кивнул Стасу и направился к выходу, на заботясь о деньгах– Стас все скрупулезно учитывает и в конце месяца выставляет счет.

Выйдя из бара, я еще не знал, куда пойду или поеду или что буду делать. Во всяком случае, домой мне пока не хотелось. Я только-только начал возвращаться в свой мир, в свою реальность, и мне хотелось прочнее укрепиться в ней. Мне требовались еще подтверждения того, что другие миры– лишь страшный сон. Я опять сел за руль и поехал вниз по проспекту– совершенно бесцельно, лишь бы двигаться куда-то.

Незаметно для себя после долгого кружения по тихим маленьким улицам я подъехалку старому четырехэтажному зданию из желтого кирпича и вдруг осознал, что это моя школа. Сколько времени я не был здесь? Лавина сентиментальных воспоминаний буквально захлестнула меня.

Уже больше четверти века прошло с того дня, когда двери школы впервые распахнулись для меня. Другое время, другая страна, другие люди, другой я– было ли это вообще? Сейчас тот день воспринимался скорее как добрый сентиментальный сон с ярко выраженным привкусом ностальгии. Деловито спешащие школьники в синих костюмах, похожие на штурманов дальнего плавания, ослепительно-белые фартуки девочек, огромные шуршащие целлофаном букеты цветов, радостные улыбки, смех, приветствия. Тогда мне казалось, что я попал в другой мир: с огромным ранцем за спиной, как меленький космонавт, я готовился к высадке на незнакомую планету под названием ШКОЛА, и мне было одновременно и страшно, и радостно. До этого я никогда не видел столько детей сразу, мгновенно растерялся от этого шумного сборища и надеялся только на мать, которая, безошибочно сориентировавшись в океане детей, подвела меня к пожилой седой женщине, которая и оказалась моей учительницей.

Для меня все было необычно– и старый район города, где я до этого почти не бывал, и огромная школа послевоенной постройки, совершенно непохожая на современные стеклянно-бетонные кубы, и желтые клены, уже начавшие ронять свою причудливо изрезанную разноцветную листву, и речка, приветливо журчащая сразу же за школьным стадионом, и белая деревянная церквушка через дорогу от школы с голубым остроконечным конусом, увенчанным крестом. Я едва успевал тогда вбирать в себя новые впечатления, которые сменялись с калейдоскопической быстротой.