Алексей Ар - Грань

— Мы справились…

Стегардец не ответил. Ктан закрыл глаза, борясь с подступавшим к горлу комком. Несправедливо…

Шарет застонал.

— Гад ты… — Михаил облегченно выдохнул.

— Прибыли, — нарушил пение ветра могучий голос.

Та-годы бережно опустили корабль посреди утоптанной поляны — в десятке метров от увенчанного штандартами походного шатра. Корабль покачнулся, вминаясь в землю — под палубой глухо затрещало. Крики, топот, скрип, лязг опоясали транспортник кольцом. Сменяя горечь речных запахов, нахлынули ароматы нагретой солнцем листвы и добротной луковой похлебки.

— Уже все? — Дзейра попыталась встать и не смогла.

В отличие от ктана ей дозволительно проявить хоть и невольную, но слабость. Михаил в пару рывков достиг борта и навалился на истерзанную когтями обшивку. Его затошнило, грозя скомкать церемонию встречи… От шатра сквозь солдатский строй двигался представительный эльф, ярким клином рассекая золотистое полотно униформ. Легкая седина на висках выдавала его преклонный возраст. Он остановился в шаге от корабля.

— Живы?

Михаил неопределенно помотал рукой, боясь открыть рот.

— Я Тельрис, командующий Дионийского противостояния.

— Мик, — смог выдавить ктан — Мы бежали из плена, тридцать солдат… Сколько выжили — не знаю…

— Вы на родной земле. Мы обо всем позаботимся, — отечески улыбнулся командующий.

— Поторопитесь. — Михаил сполз на палубу и потерял сознание.

Сквозь полуоткрытый полог шатра виднелся мокрый ковер травы и влажное золото леса. Трепыхалась на ветру листва. Моросил дождь, насыщая воздух мельчайшими капельками. Мир плыл в туманной дымке.

Придвинувшись к выходу, Михаил поежился. Порыв ветра бросил в лицо дождь и запахи прелой земли. Бряцая амуницией, пробежал мимо эльф. Судя по экипировке — снабженец. Солдаты предпочли рассредоточиться под тентовыми навесами и воспользоваться необъяснимым затишьем. За те два дня, проведенные беглецами в расположении дионийской армии, яроттцы не сдвинулись ни на шаг — противостояние замерло, погруженное в хмарь непогоды и усталости.

Два дня. Михаил подставил лицо каплям дождя. Вспомнился Лис. Попал ли он в посмертии туда, куда стремился? Хотелось верить, но перед глазами упрямо возникало видение лежавшего у реки тела. И воронье… Мертвецы не ходят по одиночке. Михаил поморщился — за два дня он успел свыкнуться с мыслью, что их осталось только четырнадцать. Улейг, Олькир, Лоона, Заа, Каади, Чиига ушли. Безвозвратно. Не смотря на его усилия.

Михаил прикоснулся к повязке на груди. Эльфийские лекари сотворили чудо, за полтора дня поставив беглецов на ноги. Разумеется, сами они столь плодотворное лечение чудом не считали — мастерство, точный расчет и неукоснительное следование процедуре. Распорядок, выверенный веками… Михаил отступил вглубь шатра, пропуская внутрь немолодого стройного эльфа в зеленом балахоне клана целителей. На узком лице алькарийца блуждала неизменная добродушная улыбка — профессиональная на циничный взгляд ктана. Скинув плащ, целитель педантично уложил его на сундук в углу.

— Знатная погодка, уважаемый. Хоть я и предпочитаю золото Близнецов…

— Этис, вы повторяетесь. — Михаил подсел к столу.

— Меня беспокоит твое духовное начало Мик. Разлад в нем крепнет, и я не понимаю…

— Этис, — тонко намекнул ктан.

— Хорошо. — Эльф примирительно улыбнулся. Вновь. — Извини, привычка. Как ты сегодня?

— Живой.

— Это не ответ. — Алькариец принялся осторожно снимать повязки. — Вижу дело идет на лад…

— Я опаздываю на погребение, Этис.

— Готово. — Эльф стремительно закончил обработку ран, наложил повязку и завязал аккуратный филигранный узелок. Узелок Михаила раздражал особенно сильно. — Что с лицом?

— На месте. — Ктан прикоснулся к багровому росчерку шрама на щеке. — Это не последний.

— Сожалею.

— Всего лишь немного крови. — Михаил встал, давая понять, что прием окончен. Понимающе кивнув, Этис подхватил плащ, обстоятельно распрощался и канул за пеленой дождя.

Михаил вновь устроился у полога. Вспомнил запах мокрой листвы родного мира. Есть ли различия? Досадные несоответствия, способные отдалить болезненную реальность от сознания. Трава, хвоя, шишки? Далекие приглушенные звуки лагеря — бряцание металла, ржание лошадей, скрип колес, перестук топоров, крики и топот. И величие Дионийского леса, да мерная капель.

Высунув руку за порог, Михаил набрал немного влаги. Лизнул ладонь… Неопределенность крепла. Приятное безвкусие и тысячи непередаваемых оттенков.