Алексей Ар - Грань

— Шарет, — окликнул Михаил.

Стегардец не отреагировал — слепо прошел мимо. Ктан протрезвел.

— Какого хрена?! Кто-нибудь объяснит, что происходит?!

— Так не бывает… не бывает… — раздался рядом новый голос. Подле остановился эльф в полной боевой — судя по изношенности экипировки, проводивший немало времени на позициях противостояния. — Не бывает так…

Алькариец растерянно смотрел на Михаила.

— Ты чего брат? — ктан отодвинулся. Липкий страх колыхнулся в душе.

— Яроттцы…

— ?!

— Сворачивают позиции, — смог выговорить мужчина. — Ты понимаешь?! Сами! Сворачивают! Позиции!

Оставив эльфа невнятно бормотать, Михаил рванул к «Альзолю». Протолкался сквозь хаос тел и обозов, взлетел по ступеням опрятного многоярусного домика — не ресторации, но уже и не харчевни.

— Слышал?! — встретил его с порога крик Дзейры. Опомнившись, она стерла с губ улыбку и нахмурилась. — Яроттцы…

— Не хочу о них. — Михаил упал на лавку, отдышался и всмотрелся в просветленные лица друзей. — Трейч передал мне ваши слова… Стегард?

— Ты против? — осторожно спросила Баата.

— Нет. Но планы имеют свойство меняться.

— Стегард, — за всех ответила Дзейра. Тщательно прожевав кусочек фруктового пудинга, она холодного кивнула: — И мы уверены.

— Как скажешь, женщина. — Михаил постарался абстрагироваться от показной злости лепурки. С ней он разберется позже — если на то достанет времени и сил.

— Разве вы не понимаете?! — не выдержала Баата, грохнув кружкой по столу. — Война закончилась!

— Не будь столь категоричной, — спокойно заметил Лоуолис. — У всех событий есть причина…

— К Эфгу! — отмахнулась ваарка.

— Яроттцы устыдились, — Дзейра хмыкнула.

— Пришли, нагадили, ушли. На своих условиях. — Михаил досадливо потер лоб. Налил и выпил алькарийского — для просветления. Просветления не наступило. Осталось лишь холодное чувство близкой опасности — призрачной угрозы, девятого вала, нависшего над судьбой. — Кто-нибудь знает подробности?

— Нет, — вступил в разговор Халь. — Я говорил с приятелями из гарнизона… Никто и ничего.

— А Совет, Мик? — спросил Лоуолис. — Согласись, столь явное совпадение невозможно.

— Нет ничего невозможного, — заметил Михаил, пытаясь сквозь дымку хмеля разглядеть рациональное зерно в сонме мыслей. — С вами переговорят… Но у меня создалось впечатление, что наша история им не интересна. Совсем. Они знают…

Михаил умолк. «Они знают» — разум впал в ступор. Ктан тяжело поднялся на ноги и встряхнулся под удивленными взглядами друзей.

— Что они знают? — спросил Лоуолис.

— Не суть… Я возвращаюсь в казарму. А вы подумайте, расспросите свидетелей. Утром доложите.

Бойцы, обретшие ясную цель, бодро кивнули. Баата повелительно махнула разносчику.

С тем Михаил их и оставил. Неопределенная ночь, туманное утро, смутные сны, осколки идей. Крохи истинного знания раздражали неполнотой и загадками. Не давали расслабиться и насладиться покоем.

Открыв глаза, Михаил долго не мог понять, где находится. Чистые стены, удобная лежанка, свежее белье, тишина… За стеной лязгнула сталь, приглушенно прозвучал командный рык. Казарма незаметно вступала в новый день. Михаил потянулся и рывком сел, на корню истребляя лень.

— Бойцы, как спалось? — рявкнул он.

Никто не ответил. Ктан поспешно натянул штаны и выглянул в коридор.

— Они ждут в «Альзоле», — зевнув, объяснил дневальный. — Горазд ты орать…

— Они хоть ночевали?

— Не думаю, — задумчиво протянул алькариец. — Забегали по полуночи за деньгами…

Михаил не дослушал и вернулся в комнату. Методично оделся — спешить некуда. Склонился к перевязи… И застыл, накрытый полузабытыми видениями. Волна жара прокатилась по телу, в глаза плеснуло безумство шторма. Скрипнули половицы под легкими шагами. Оглянуться Михаил не смог.

— Мы встретились, дитя импульса. — Знакомый голос. Голос, укравший его из родного мира. — Ты завершил цикл. Времени мало — нам надо многое обсудить.

Михаил остановил взгляд на потертом эфесе меча. Успеет или нет? Позади — цель. Неизвестный ответственный за груэлльскую мясорубку, способную перемолоть любого — сломать, изменить, направить… «Кем я стал?» — вопрос остался безответен.

Ладонь сомкнулась на рукояти.

Михаил развернулся.