Алексей Ар - Грань

— Ждала тебя. Проверяла снаряжение. — Линээ тряхнула перевязью. — Не люблю казенное.

— Лады.

Михаил вернулся на улицу. Осмотрел гулкие просторы площади, тревожимые редкими стайками горожан и солдатской братии. У одного из бойцов, не торопливо шествовавшего с кипой тряпичных свертков под мышкой, ктан поинтересовался:

— Улица Энталь далеко?

— Пойдешь туда. — Солдат рубанул рукой воздух. — Мастерские почтенного Абу, от них пройдешь девять домов и направо.

— Благодарю. — Михаил устремился в указанном направлении. Пересек площадь, миновал величественные архитектурные изыски мастерских Абу, затмевавшие блеском Близнецов, отсчитал девять домов и ступил на извилистую улочку, уводящую в зеленоватую теснину квартала «Девяти крыльев» если верить указателю. Под указателем, напевая незамысловатый мотивчик, топтался годок.

— Привет, — подошел к нему Михаил.

— И тебе здравствовать, — пробасил птице-лев. В его глазах зажглись золотые блики солнц.

— Не подскажешь, где твоих собратьев могут осчастливить стаканчиком?

— Ты походишь на лепурца. Но неисповедимы пути Ло, зрение иногда подводит меня. — Годок раскатисто захохотал. — Островерхий домик впереди — на крыше символ Ло, над дверьми вывеска «Отрада». Не ошибешься. Бывай солдат.

— Я не… — начал говорить Михаил вослед годоку и умолк. Бессмысленно спорить с небесами.

Достигнув таверны, он прислушался к нестройному пению, хохоту, перестуку и громогласному ору, доносившимся из-за крепких дверей. Заходить не хотелось. Пир годоков внушал опасения — войдешь на своих, а вынесут чужие. Михаил решительно толкнул дверь и шагнул через порог. Навстречу качнулся полуподвальный зал, задрапированный чадом десятка факелов. Гостеприимно потрескивал камин.

— Мик, — раздался вопль от стола, придвинутого к закрытому ставнями окну.

Пробравшись сквозь сумрак и тени, Михаил с облегчением присоединился к Трейчу, истреблявшему мясную нарезку под кувшинчик годокского. Обустроившись на пеньке, заменявшем лавку, ктан взмахом подозвал сновавшую по залу ваарку.

— Чего изволите?

— Нам маленький бочонок годокского.

— Пять золотых. — Ваарка ничем не выказала удивления. Взяла деньги и стремительно удалилась. Через минуту дюжий лепурец вынес к столику бочонок литров на восемь.

— У тебя хорошая память Мик, — сказал Трейч, разливая. — Ты обещал, ты сделал. Мне нравится.

— Вздрогнем. — Михаил поднял потемневшую от времени кружку с истертым узором. Годокское обрушилось в желудок горячим водопадом.

— Мик, я вот думаю… — Трейч задумчиво поскреб стол лапой. — О тех, кто не сумел… не дошел…

— Тоже думаешь, что в их смерти виноват я?

— Во как! — Трейч быстро разлил по второй. — А мы гадаем — какая стрела тебя клюнула. Сторонишься друзей, смурной… Ты сделал все возможное и даже больше. Осознай.

— Некоторые с тобой не согласятся. — Михаил залпом осушил кружку. Вопреки ожиданиям, алкоголь покоился в желудке мертвым грузом.

— Кто? — Годок в гневе приподнялся.

— Забудь, — отмахнулся ктан. — Я разберусь.

— Ты только скажи… И еще, пока помню — мы хотим податься в Стегард. Через пару дней. Как думаешь?

— Ты спрашиваешь меня?

— Мы тридцатка, ты — ктан. — строго сказал Трейч. В груди у Михаила чуть потеплело.

— Наливай.

Он не планировал ехать в Стегард в роли ктана, но друзья — есть друзья. Без них на Груэлле никуда. И как бы ему не претила ответственность за чужие жизни — он рад компании. Аминь.

***

Вечер.

Михаил взглянул на темное искристое полотно небес. Вдохнул полной грудью. После духоты таверны свежий воздух пьянил сильнее годокского. Помотав головой в похвальном, но невыполнимом стремлении разогнать хмель, ктан побрел в сторону казарм. И спустя мгновение осознал — вечерние улицы разительно изменились — наполнились огнями и непонятной суетой. Телеги, всадники, пешие — разномастные силуэты сновали меж фонарных огней. Плотным облаком в воздухе висели крики и гомон, топот и скрежет.

— П… п… — Михаил осмотрел залитую огнями площадь. Мысль он не закончил, остановленный появлением неподалеку — в переулке — знакомых лиц. Шарет и Лууза. Окликать их ктан не стал — пара вела напряженный разговор. Шарет что-то горячо объяснял, Лууза тихо отвечала, отрицательно качая головой. Неожиданно она стремительно развернулась и бросилась прочь. Шарет запрокинул лицо к небу, постоял так и медленно двинулся в противоположную сторону.