Жан Гросс-Толстиков - Перевалъ

— Бойцы, Захаров у себя?

— Так точно, товарищ капитан, — отозвалось сразу несколько голосов. — Внизу, в подвале…

— Как служба? — кивком поблагодарив солдат, с улыбкой поинтересовался Аракчеев.

— И опасна, и трудна, — отшутился кто-то.

Алексей Андреевич прошел в указанном направлении и спустился вниз по крутым и узким ступеням. Угрюмый дежурный верзила-сержант откинул солдатскую плащ-палатку, закрывающую вход в расположенное в подвале крепости штабное помещение. Изнутри сразу же повеяло теплом извечной спутницы российской армии — походной печки-буржуйки. Поднырнув под низкий свод входа, комроты, подобно ночной бабочке, вышел из темноты на свет, застыл на месте, вытянулся по стойке «смирно» и вздернул кисть к виску.

— Товарищ полковник, капитан Аракчеев с выполнения задания прибыл, — сухо и хмуро отрапортовал Алексей Андреевич, но уже в следующую секунду не удержался от откровенной широкой улыбки.

Полковник сидел за столом в жарко протопленном помещении в одной тельняжке. Повернутое ко входу, обнаженное огромное плечо, покрытое густой рыжеватой шерстью, красовалось изображением парашютного купола с заветной аббревиатурой «ВДВ». Бушлат с полковничьими звездами на погонах сиротливо висел на спинке стула. Но не картина армейского уюта развеселила капитана Аракчеева. Рядом со склонившимся над картой полковником Захаровым, сидел седовласый драгунский офицер в небрежно наброшенном на широченные плечи черном мундире. Пылающий в печке-буржуйке огонь ярко подсвечивал отливающие золотом эполеты. На углу стола поверх автомата Калашникова лежала сабля с замысловатым витым эфесом.

— Ну, здравствуй, Алешка Андреевич! — с лукавой улыбкой, сказал подполковник Ермолов.

— Здравия желаю, Ваше высокоблагородие…