Жан Гросс-Толстиков - Перевалъ

— Спасибо, — кротко кивнул старший лейтанант.

Толстяк протянул пухлую ручонку и крепко сжал кисть Алексея в рукопожатии. Затем он достал из внутреннего кармана сложенный вдвое листок и нацепил на нос очки.

— Меня зовут Лаврентий Павлович, — представился он.

— Очень приятно, — кивнул старший лейтенант.

— Старший лейтенант Аракчеев, Алексей Андреевич, — хорошо поставленным, но с легкой вольяжностью голосом Лаврентий Павлович зачитал приказ. — За проявленное мужество на полях боевых действий награждается орденом «За заслуги перед Отечеством»… А также, за доблестное выполнение поставленной задачи приставляется к очередному воинскому званию — капитан… Поздравляю Вас, Алексей…Андреевич.

Передав смущенно моргающему Аракчееву листок приказа и бархатную коробочку с сияющим на подушечке кроваво-красным крестом с золотым гербом Российской Федерации, генерал снял очки, заботливо протер их тряпочкой и спрятал в нагрудный карман пиджака.

— Поздравляю, внучек, — без стеснения утерая предательски скользнувшую по морщинистой щеке слезу, сказал подполковник.

— Служу отечеству! — чуть приподнявшись на локтях, с улыбкой ответил молодой офицер, глядя любимому деду в глаза.

— Господа офицеры, — вынырнула из-за генеральского плеча медицинская сестра. — Извольте покинуть лечебную палату… Его сиятельству нужен покой.

— Да, да, сестричка, — торопливо засобирался Алексей Игоревич. — Уже уходим-с… Пойдемте, князь.

— Честь имею! — резко, по-военному дернув тройным подбородком к топорщейся колесом груди, гаркнул генерал, щелкнул каблуками и, развернувшись, направился к выходу.

— Поправляйся, Алешка, — тихо подытожил дед, снова поцеловал внука в лоб и засеменил за Лаврентием Павловичем.

В уже распахнутых дверях оба пожилых офицера остановились и обернулись, словив на себе взгляд новоиспеченного капитана воздушно-десантных войск.

Из-за их плеч, из коридора военного госпиталя выглянуло скуластое лицо майора Ермолова. Алексей Петрович дернул рукой к виску, но в последний момент вспомнил о непокрытой вихрастой голове, играюще подкрутил гусарский ус и лукаво подмигнул. В следующее же мгновение образ командира канувшей в историю роты исчез, а дед с генералом вышли, плотно закрыв за собой дверь.

Алексей откинулся на подушку, крепко прижимая к груди приказной листок и коробочку с орденом. Уставившись в белесый больничный потолок, капитан позволил навернувшимся на глазах слезам промчаться по щекам до подбородка и, сорвавшись, исчезнуть в воротнике пижамы. Бледные дрожащие губы Аракчеев тихо прошептали, адресовывая слова не столько генералу Лаврентию Павловичу или деду-подполковнику, сколько всем тем, кто остался близ древней полуразрушенной крепости героического блокпоста:

— Честь имею!

…Сидящий на броне БМП капитан воздушно-десантных войск Аракчеев пристально пялился в растекающуюся по горным хребтам ночь. Усталые бойцы молчали, после успешно проведенной операции не хотелось ни говорить, ни курить. От разбитых осенними дождями, ветрами и тяжелой армейской техникой ухабов дороги тяжелый корпус машины то нырял носом вниз, то взмывал к щедро усыпанному яркими звездами небу, то раскачивался из стороны в сторону, как детская люлька.

Неожиданно резко дорога повернула вправо и длинные руки фар воровато выхватили из ночной мглы очертания блокпоста. Алексей Андреевич невольно улыбнулся: именно сегодня расположившийся в стенах древней крепости блокпост российских вооруженных сил показался ему как-то по-особенному родным, неожиданно напомнив о далеких первых днях службы на Кавказе. Сквозь сердитое рычание работающих двигателей БМП, комроты совершенно отчетливо услышал чей-то басовитый, с хрипотцой, до боли в сердце знакомый голос:

— Русский офицер ехал на Кавказ… По приказу батюшки-царя. Бравые усы, конь — хоть напоказ, и глаза отвагою горят… Здесь когда-то дед тоже воевал, задавал он персам прикурить. Офицерский чин внуку завещал и Кавказ врагу не уступить…

— А на Кавказе служба не легка. Хоть мы уже давно не юнкера, — не вольно пробубнил в унисон капитан Аракчеев. — За честь и знамя своего полка, за русский дух, за русское «Ура»! За честь и знамя своего полка, за русский дух, за русское «Ура»!..

Спрыгнув на землю с брони БМП, капитан молча махнул своим бойцам рукой, мол, приехали, отдыхайте и тотчас же направился к крепости. В ее полуразрушенных, испещренных от пуль и осколков каменных недрах вдоль стен сидели солдаты. Кто-то курил, кто-то дремал, изредка поднимая голову на звук простреливающих ночную мглу часовых.