Жан Гросс-Толстиков - Перевалъ

Чуть отдышавшись, Аракчеев потянул АКМ за свисающий ремень и уже собрался подняться на ноги, как снова где-то совсем рядом рванула прилетевшая мина, взрывной обжигающей волной охватив комвзвода и с силой толкнув его обратно на землю. Приподнявшись на локтях, Алексей Андреевич затряс головой, приводя себя в чувства и невольно вздрогнул, едва его взгляд выхватил и распознал в лежащей неподалеку бесформенной куче — недавнего бойца, помогающего перевязать Аракчееву голову. Верхняя часть черепа солдата выглядела будто срезана гильянтиной. Кремово-серая масса мозга разбрызгалась по окопу. Рядом лежала верхняя часть черепной коробки с остатками скальпа.

Алексей Андреевич сидел на дне окрашенного кровью и усыпанного стреляными гильзами окопа, без каких-либо эмоций глядя на очередную жертву бессердечной старухи-Смерти. Что-то подсказывало командиру взвода, что совсем скоро и его тело будет лежать где-нибудь на кавказской земле, будь то в этом окопе или соседнем, под крепостной стеной или под гусеницами горящего БМП. Он видел блокпост, устроившийся жалким гнездом кукушки в расселине горного перевала как будто со стороны, с высоты птичьего полета. Испещренная воронками, морщинистая земля пылала, содрагаясь от новых взрывов мин и гранат. Повсюду валялись исковерканные, обезображенные, изуродованные тела солдат.

— Что же ты делаешь, Россия-матушка?! — заскрипел зубами старший лейтенант. — Что же ты делаешь со своими сыновьями?.. Не понять тебя умом… Остается лишь вера… Вера своенравной, истеричной шизофреничке, которая не поддается общению на нормальном языке логики… И гибнут твои сыны, омывая твое же лицо своей кровью… Что же ты делаешь-то, дура?!..

Страх перед смертью и отвращение от вида крови и разорванных осколками тел бесследно ушли. На душе была лишь тоска и соболезнование самому себе, что час пришел, а он так и не успел сделать в жизни еще очень и очень многого. Напялив на голову поверх бинтовой повязки валяющийся на земле подшлемник, Аракчеев поднялся на ноги и с трудом выкарабкался из окопа. На мгновение оглянувшись вниз, Алексей Андреевич спросил сам себя:

— Пришел и мой черед… Вот только почему не сразу, без боли и мучений?.. Почему до сих пор не прилетело также, как этому бойцу?.. И лег бы рядом с ним. Ан-нет… Видимо нужен еще Алешка… Что ж… Повоюем!

Шатаясь он направился обратно к крепости. Время от времени огрызаясь автоматной очередью, комвзвода добрался до очередного окопа и мешком рухнул на его дно. Рожок снова опустел, но остались еще гранаты подствольника. Поднявшись на бруствер, комвзвода несколько раз выстрелил, при каждом разрыве капсюля-детонатора морщась от нестерпимой головной боли. Не глядя, будто запрограммированная машина, старший лейтенант вставлял одну гранату за другой, чередуя их со спуском курка. Наконец, закончились и гранаты.

— Где бы еще взять? — шатаясь словно пьяный, Алексей Андреевич полез вон из окопа.

Повязка на голове постоянно сползала, предательски выбираясь из-под задубевшего от пота и грязи подшлемника. Сочившаяся кровь снова застилала глаза и отвлекала на то, чтобы стерать ее с век. Казалось, время потекло с иной, значительно заторможенной силой или остановилось совсем. Не найдя ни патронов, ни гранат, комвзвода обессиленно рухнул на колени, устало опустив плечи.

Небо разразилось проливным дождем, будто слезами Природы омывая усыпанный трупами перевал. Холодная влага в миг намочила подшлемник и, казалось, гудящая голова с пульсирующей в висках кровью шипит, как раскаленная сковорода. Устремляясь за шиворот бушлата, дождь омывал старшего лейтенанта бодрящим душем. Туманная глухота частично прошла и Алексей Андреевич удивленно прислушивался к внезапно накрывшей горы тишине. Вокруг не было слышно треска автоматных и пулеметных очередей, не слышалось разрывов ручных гранат, не было ни стонов, ни топота ног, лишь барабанящий по шипящему от накала железу, камням и земле дождь наполнял горный перевал.

Сидя на земле утопающими в быстро собирающийся луже коленями, комвзвода понуро повесил голову на грудь и воткнул невидящий взгляд в землю перед собой. Будто совершенно забыв о недавнем жестоком бое, унесшим жизни стольких мужчин, как российских десантников, так и чеченских боевиков, Алексей Андреевич с угрюмой улыбкой на губах наблюдал за впивающимися в песок каплями дождя, взрывающего фонтанчики пыли.

— Все, старлей, все, — заорал на ухо Аракчеева чей-то искренне радостный голос. — Все, Алешка Андреевич…