Дмитрий Селин - Судьба наизнанку

– Мальчик из параллельного класса сказал, что один бэтээр «мухой» сожгли. – Настя добросовестно излагала последние новости. – Папа, как может муха бэтээр сжечь? Он ведь железный?

– Может, Настя. «Мухой» гранатомёт называют, – не переодевшись, Алексей сел на диван в гостиной, включил телевизор и настойчиво переключал каналы в поисках подтверждения дочкиных слов.

Получалось так же плохо, как и на работе. В кабельной сети он смог обнаружить только три программы, продолжающих вещать на область. Ни спутниковых, ни российских, ни остальных украинских не было. Два городских канала и один областной, вот и вся информационная палитра. Несмотря на всю свободу слова, (единственным, чем могла козырять незалежная перед сумрачным северным соседом), ничего из новостей узнать было нельзя. Да, есть временные трудности, вызванные необычным природным явлением. Приглашённые эксперты через одного вспоминали приснопамятную Канаду и почему-то московский «конец света», несколько лет назад случившийся в такую же жару. Но общий тон передач был призван внушить населению оптимизм. Смотрелось это несколько дико, уж слишком напоминало российские новостные программы. Если убрать титры на обязательной «мове» и значки каналов, то отличить сегодняшние харьковские новости от вчерашних белгородских было совершенно невозможно. Разумеется, про перестрелку в аэропорту и отныне окружающий область СССР сорокового года не было сказано ни слова.

– Сколько? – Алексей немного отвлёкся от рассказа и поэтому не уловил число раненых и погибших.

– Четверо умерли и двадцать раненых. Костя сказал, что раненых больше. Только в больницу, где его мама работает, привезли двенадцать человек, а всех военных, он сказал, увезли в военную больницу.

– В госпиталь, – машинально поправил Алексей. Телевизор он уже выключил.

– Да, в госпиталь, – поправилась дочка, – Костя потом с Сашей подрался.

– В честь чего? – удивился Алексей

– Они стали спорить, кто победил. Костя говорил, что военные, они всех арестовали, а Саша, что охранники, потому что они смогли больше «сапогов замочить» и бэтээр сожгли. До драки доспорились. Их потом к завучу водили.

– Ладно, – Алексей поднялся с дивана, – ясно, что ничего не ясно. Ты уже кушала?

Старшая дочь кивнула

– Что тебе на лето читать задали, помнишь? Задание надо выполнять.

– Хорошо, – Настя бросила взгляд на выключенный телевизор и удалилась в общую с младшей сестрой комнату.

Алексей забрал из спальни один пакет с купленной радиотехникой, прошёл на кухню.

– Есть будешь? – спросила Маша, ставя последнюю вымытую тарелку в шкафчик с сушилкой, – мы уже все поели, тебя не стали дожидаться.

– Потом, – он разложил аппаратуру на обеденном столе, подключил к розетке блок питания и зарядник для трубок. После двадцати минут работы с меню четыре трубки были настроены на новую базу. Маша молча наблюдала за его манипуляциями, сидя напротив.

– Пойду у родителей телефон поменяю, – объяснил он свои действия, – две трубы им, две нам.

Машу проблемы телефонного апгрейда волновали меньше всего.

– Лёш, как мы дальше жить будем? Я обратно в СССР возвращаться не хочу. Там же ничего нет. С такими как мы, они борются. Мы ведь для них буржуи. А вдруг нас в Сибирь сошлют? Они могут, у них война скоро. А как же дети? В детдом отправят? – почти со слезами закончила она.

Алексей внимательно посмотрел на жену. Он никогда особо не обращал внимание на эту грань восточно-украинского менталитета. Отделять себя, почти Европу, от погрязшей в проблемах и разборках Московии. Практически те же русские, что и на сто-двести километров севернее, но уже совсем-совсем другие. «Да, огребёт товарищ Сталин проблем с нами. Мало не покажется» – подумал он. Этот разговор надо пока отложить, всё равно информации мало.

– Давай я приду, и поговорим, – не стал развивать тему Алексей. Сложил базу и две трубки с аксессуарами обратно в пакет, – я ещё к Николаю зайду, у него радио есть. Может, что нового услышу.

– Опять к Меркушеву! – Маша резко встала из-за стола, – опять пива насосётесь! Ему можно, разведён не по разу, а ты о детях подумал! В последний раз утром приполз!

– Не утром, а в два часа и не приполз, а пришёл. Было это три года назад, а ты всё помнишь. – Алексей поднялся и с пакетом в руках двинулся к выходу, – не ругайся, мне действительно надо с ним поговорить.

– О чём вы там будете говорить, – съязвила жена, – о Колькиных бабах и пиве? Радист-кобелина несчастный!