Михаил Темнов - День восьмой

Вебер не собирался определить свою толерантность как нерешительность или, ещё хуже того – трусость. Он был принципиально против конфликтов. И этим всё сказано. Но осадок остался неприятный. Почему он согласился лететь? Якобы отдохнуть. И вообще, зачем ему эта Индия? А ведь давно планировал безапелляционно всё расставить по своим местам, и сам, без повода.

Как итог, вместо плановых исследований в его лаборатории, эта пустая поездка, посещение филиала научного центра. Сомнительный отдых. Если уж отдыхать, он бы предпочёл Канары или Гавайи. Там хоть нет этих всех центров! Да ещё недавно Мэри некстати пошутила, что их в отпуске ждут берега Ганга…

От невесёлых раздумий отвлекло потрескивание веток. Вскоре показался и источник шума: из кустов показалась крупная чёрная овчарка с белым пятном на груди. Майкл замер. Собака молча подошла к нему и села напротив. Она была не агрессивной и хорошо воспитанной.

«Чья, интересно, это псина?» – расслабившись, подумал он и открыл сумку. Благо, выходя из лаборатории, захватил с собой пригоршню желейных конфет.

Разворачивая, он бросал их овчарке. Собака на лету ловила сладости, слегка помахивая хвостом.

– Скажи, братец, почему люди так много прилагают усилий, чтобы уничтожить друг друга, а у вас, животных, даже в мыслях ничего подобного нет?

Овчарка, проглотив последнюю конфету, облизнулась, тяжело вздохнула, пристально разглядывая его. В глубине тёмных глаз отражались звёзды, и Майклу показалось, что пёс не прочь с ним поговорить.

«Интересно, – подумал учёный, – что бы он мне рассказал о своей собачьей жизни, если бы я смог его понять?».

То, что произошло дальше, удивило Вебера и даже сейчас, в самолёте, не давало покоя.

Овчарка, аккуратно зажав в зубах рукав куртки, потянула его через кусты. Он подчинился призыву, чтобы не обидеть животное, с которым они нашли общий язык.

Вскоре они вышли на небольшую полянку, окружённую низкорослыми канадскими соснами. Пёс поднял лобастую голову и устремил взгляд в небо. Вебер последовал его примеру, и через несколько секунд созерцания ему показалось, что он улетает к далёким мерцающим звёздам, к незыблемости и красоте, таящейся в Млечном Пути. Мелкими и смешными стали и разговор с шефом, и Мартин, и множество мелочей, которые до того ранили.

Майкл вспомнил, что в детстве увлекался астрономией, и у него был свой телескоп. Мальчик часами просиживал с ним, наблюдая за россыпями звёзд. Но то, что он видел сегодня, потрясало чёткостью, гармонией и величием. Притягивало неразгаданной тайной и покоем, которого он давно не ощущал.

Стряхнув восторг, Майкл взглянул на овчарку. И ему показалось, что и ей эта красота по душе.

– Да, брат пёс, спасибо за подарок. Что ты за странное существо?

К тому времени небо потеряло своё очарование и закрылось от понимания. Звёзды стали выше и равнодушно мигали, потеряв связь с Землёй. Что-то ушло. Потрепав по холке пса, он поспешил домой. Овчарка, лизнув его руку, побежала по своим собачьим делам.

Вебер отдыхал, вспоминая, лениво перебирал жвачку мыслей, а самолёт плыл над облаками, уверенно рассекая небо. Майкл глянул на жену. Она, утомлённая поспешными сборами, дремала под убаюкивающее пение турбин.

Директор Центрального разведывательного управления США Ален Фостер, скрывая волнение, равнодушно смотрел на помощника господина Гарри Петерсона, который занял место его секретаря. Изображая чрезмерную занятость, тот, в ожидании команды шефа, делал вид, что полностью погружён в текст на экране монитора. Фостер не привык к такому отношению. Обычно он любил ставить посетителей в неловкое положение и заставлять их теряться в догадках и ждать. Но это был не тот случай – на этот раз ждать пришлось ему.

Господин Петерсон в офисе ЦРУ в Вашингтоне бывал крайне редко. Его появление в столице, как правило, ничего хорошего для посещаемых не сулило. В столице Западного мира его влияние было весомым и играло большую роль как в вопросах безопасности США, так и в выработке политики страны на международной арене. Его появление не только много значило, но и обязывало. Знать бы, к чему он здесь на этот раз.

Директор ЦРУ слегка нервничал. Причин было много. Петерсон относился именно к той категории теневых, непубличных лидеров, в совершенстве владевшим направлением, которое курировал. Он мог задать самый неудобный и каверзный вопрос в любой момент беседы.