Эдвард Даль - Игра с отражениями (оборванная исповедь)

Откуда-то возникшее упорное нежелание общаться с людьми заставляло меня проводить целые дни в одиночестве. Я мог с утра до вечера пролежать на диване, уставившись в переплетение толстых нитей на обшивке его спинки или бессмысленно созерцая открытые балки на потолке, а то просиживал долгими часами в плетёном кресле на лоджии, вперив взор в идиллический сельский пейзаж и не видя там ничего за бесконечным течением сцепленных в кольцо одних и тех же мыслей…

В самом милосердном варианте это были долгие и предельно детализированные воспоминания о каком-то одном из почти тысячи дней, прожитых мною с Дианой. Но чаще в мозгу безнадёжно застревало сколь отчаянное столь и бесплодное прокручивание вариантов событий, которые отдалённо или непосредственно предшествовали катастрофе. И бесконечный рефрен: если бы, если бы, если бы… Иногда мои фантазии на эту тему приобретали такую реальность, что казалось, будто бы силой мысли мне удалось пустить ход событий в другое русло. Мираж однако всякий раз предательски таял, и я снова и снова находил себя всё на том же диване, или в том же кресле, или не важно где, но всё с тем же невыносимо горьким прикупом, сданным мне судьбой.

Я бы, наверное, помер с голоду или утонул в грязи, если бы не был достаточно состоятелен, чтобы повесить все заботы о моём теле на хозяев пансиона. А они в свою очередь оказались людьми абсолютно добросовестными и с большим рвением отрабатывали все средства, которые регулярно перетекали из моих финансовых источников на их счета. Так как я отказывался есть в компании, мне по установленному в пансионе распорядку всегда вовремя приносили еду в комнату, убирали и стирали за мной…

А ещё я ходил в криохранилище. Один раз в месяц.

Вообще-то, по типовому договору мне было предоставлено право «личной инспекции состояния находящегося на сохранении тела в любое выбранное и согласованное с администрацией время, но не чаще, чем два раза в год».

Обратившись в «Мицар», я без всякого труда заключил дополнительное соглашение о том, что буду проводить «инспекции» раз в месяц. Кажется, я их вовсе не удивил. Подозреваю, что среди людей, пользовавшихся странными и недешёвыми услугами этой организации, было немало чудаков вроде меня, а возможно, и ещё больших оригиналов.

Короче, за не очень большое добавление к плате по основному контракту («Вы же понимаете, господин Бюлов, потребуются некоторые затраты на проведение дополнительных процедур, соответствующую оплату труда персонала…») я получил право на ежемесячное свидание с Дианой. Именно так я называл это для себя.

Похоже, мне и вправду удалось остановить время. От раза к разу её лицо за смотровым стеклом индивидуальной капсулы не изменялось ни в какой детали, ни в одной черте… При должном воображении и желании можно было бы представить, что это только сон.

Я просиживал, глядя в это лицо, всё допустимое техническим регламентом время, затем подписывал необходимые акты о проведённой «инспекции» и отбывал восвояси, чтобы снова впасть в прострацию, завалившись всё на тот же диван или поместившись всё в том же кресле в отведённых мне комнатах пансиона…

Так прошло семь месяцев.

После очередного такого «свидания» уже на выходе меня перехватил управляющий хранилища.

– Господин Бюлов! – произнёс он, самым бережным и деликатным образом придерживая меня за локоть. – Извините ради всего святого, что позволяю себе вмешиваться, но я, в силу служебных обязанностей общаясь с вами, при всём желании не могу не видеть вашего состояния. В конце концов, мне невозможно молчать просто потому, что я врач. Да, да! Представьте! Я имею диплом и давал клятву! Простите, но даже не специалисту видно, что у вас депрессия. И не просто депрессия, а тяжёлая депрессия. Поэтому, позволю себе выражаться прямо: за те месяцы, которые я вас знаю, вы очень сильно изменились даже внешне. Вы осунулись и похудели, более того, – состарились, если этот термин в принципе может быть применён при вашем возрасте. Я вижу, насколько вам трудно общаться… Очевидно также, что вы потеряли интерес к тому, как выглядите…

Я слушал молча, глядя в пол. Всё это я знал и без него. И ничего не хотел с этим делать. Не то чтобы активно не хотел, а просто мне было безразлично. Без Дианы всё потеряло вкус и смысл.

– Господин Бюлов! – продолжал свою длинную тираду сердобольный управляющий. – Вам совершенно необходимо обратиться к специалисту. Иначе вы себя погубите! Тут у меня в Линце есть знакомый врач нужного вам направления. Можно сказать, товарищ. Мы с ним когда-то вместе учились на медицинском факультете. Только он в своей области, в отличие от меня, достиг значительных высот. Я-то, как вы изволите видеть, в большей степени администратор, чем медик, а он, наоборот, один из наиболее известных специалистов не только в Линце, но и во всей Австрии. Вот вам его координаты…