Гораций Голд - У финишной черты

— Тогда слушай, — Клокер вытащил графики, напоминающие те, с которыми он работал, когда делал выборки для скачек. — У Зельды кататония, этот синдром считается одним из самых ярких проявлений шизофрении. До того как Зельда стала раздеваться за деньги, она была танцовщицей, и теперь она постоянно выполняет какие-то танцевальные па, днями напролет.

Док покосился на официанта, который сменил ему стакан.

— Стереотипные движения характерны для кататонии, — подтвердил он. — Это происходит из-за подавления или нарушения двигательной деятельности. В большинстве случаев больные будто возвращаются в детство.

— Она танцует весь день, да, Клокер? — спросил парень, которого все звали Нефтяной Карман, он был родом из Оклахомы, настоящий индеец чероки; имея доход от нескольких скважин, он славился своим шоу неоседланных ангелочков. Держа стакан текилы в одной руке, дольку лимона с солью в другой, он поинтересовался: — И все еще хорошо танцует?

— В том-то и дело, — ответил Клокер. — Она выполняет эти танцевальные шаги, как на репетиции, по десять, а то и по пятнадцать часов кряду. И при этом разговаривает, как будто дает уроки какому-то ребенку, который не может выполнять их правильно. Как будто вспоминает, как сама учила танцы, когда была малышкой.

— Зажигательной малышкой, — довольно подметил Арнольд Уилсон Уайл, — Зельда такая же гениальная самоучка, как Хейфец [2] Хейфец, Яша (Иосиф Робертович; 1901, Россия — 1987, США) — один из величайших скрипачей 20-го века. , игравший на свадьбах.

— А я до сих пор не отказался бы взять ее в свое шоу, — проворчал Нефтяной Карман, — У нее талия, как у пчелки. И лучшей танцовщицы не сыскать.

— Тебе придется долго ждать, несмотря на то, что рассказывает наш молодой друг, — подметил Док, сочувствуя Клокеру. — Продолжай, старина.

Клокер начал раскладывать свои листки. Для этого потребовался целиком стол. Пришлось убирать выпивку. Проще всех было Ловкачу Сэму, он поставил свое пиво на пол, так что мог легко до него дотянуться ногой.

— Здесь все, что я получил из разных источников, лично или по почте, — сказал Клокер. — Я обращался в разные места, говорил с врачами и пациентами, здесь у нас, и переписывался с теми лечебницами, куда не мог попасть лично. Я решил свести всю информацию воедино и составил что-то вроде списка фаворитов.

Баттонхол снова потянул Дока за лацкан.

— Это же все ненаучно, я полагаю? — с вызовом спросил он.

— Дурная работа, — согласился Док, терпеливо снося выходки Баттонхола. — Это все было сделано еще полвека назад. Но давайте послушаем человека.

— ВО-ПЕРВЫХ, — начал Клокер, — сумасшедших мужчин всегда больше, чем женщин.

— У женщин по своей природе более устойчивая психика, возможно, потому что у них более стабильный наследственный фактор, — пояснил Док.

— Далее. Шансов чокнуться у интеллектуала гораздо больше, чем у какого-нибудь тупоголового работяги.

— Интеллектуальная деятельность усиливает вероятность конфликта в психике.

— Безумие реже встречается в сельской местности, чем в городах, и практически отсутствует у дикарей. Я имею в виду настоящих дикарей, — Клокер повернулся к Ловкачу Сэму, — а не отдельных уличных коммерсантов.

— Намек понял, — кивнул тот.

— Сложная цивилизация создает основу для психической нестабильности, — возразил Док.

— Когда кататоники выходят из своего состояния, они многого не помнят, а порой, вообще ничего, — продолжал выкладывать Клокер, глядя на свои графики.

Док пьяно мотнул косматой седой головой:

— Защитная амнезия.

— Я видел сотни таких умственных калек. Они постоянно чем-то заняты, как одержимые, все время, даже если от них ничего не требуется, но они не вели себя так раньше, когда были обычными людьми.

— Разумеется. Дело в чрезмерной концентрации психической энергии.

— И они не получают за эту работу ни одного дерьмового цента!..

ДОК отставил наполовину опустошенный стакан.

— Не понял.

— Я же говорю, они работают как лошади, — сказал Клокер. — А между тем, любой, кто чем-то занят, должен быть уверен в том, что его труд будет вознагражден. Не обязательно это должны быть деньги, хотя для Зельды это был единственный вид оплаты, когда она работала. Верно, Арнольд?