Гораций Голд - У финишной черты

— Мистер Гранди, — с осторожностью произнес мистер Кэхилл. — Я хочу, чтобы вы хотя бы сегодня постарались. Мы не можем просто смотреть на эту толпу. А что, если сюда заглянет мистер Мансон и увидит, что вы стоите как истукан?

— Ну и что будет?

— Я знаю, теперь, когда вы решили оставить «Футфиттер», это вас не заботит, но подумайте о моей карьере, мистер Гранди. Вы прекрасно знаете, что может произойти.

— Это ваше дело, — ответил Гранди. — Я не сойду с места, пока сюда не войдет мужчина.

— Но их и не будет, пока у нас здесь столько дам! — мистер Кэхилл издал вопль отчаяния.

— Я это знаю.

— Так вы поможете мне или нет?

Гранди, только что смотревший на женщин, словно на орду инопланетных захватчиков, повернулся к мистеру Кэхиллу.

— Вы сами говорили, что я человек привычки. Мне нравится установленный порядок, несмотря на ваши идеи о том, почему я всегда поступаю так, а не иначе. Я прожил свою жизнь так, как был воспитан: делать определенные дела определенным образом, и я не хочу ломать себя ни для вас, ни для мистера Мансона, ни для кого-либо еще.

Он не упомянул, что пытался изменить свои привычки, и какой панический ужас при этом испытал. Да и что толку говорить. Мистер Кэхилл, будучи любителем психоанализа, сказал бы, что источник всех его проблем — соперничество с отцом или бунт против раннего приучения к туалету, или нашел бы еще какую-нибудь равнозначно нелепую и глупую причину.

— У вас компульсивное расстройство, — повысив голос, заметил мистер Кэхилл. — Навязчивое поведение невротика, который проявляет педантичность только потому, что боится последствий, если сделает что-то не так. Это все равно, что бросить вызов своим родителям и бояться, что тебя накажут.

— Глупости, — ответил Гранди словом, которое только что мелькнуло в его голове.

— Что, вы думаете, произойдет, если вы обслужите женщину?

Решительно настроенный Гранди начал терять самообладание. Он старался не думать о том, как чуть не пострадал от своих неудачных экспериментов.

— Я не знаю, — сдался он.

— Ну, а почему бы не узнать? Вы увидите, что это не так страшно.

Мистер Кэхилл схватил его за запястье и потянул к месту, где, сгорая от нетерпения, сидела полная женщина.

— Вот наш главный продавец, мадам. Он лично позаботится о вас.

— Ну, слава богу, хоть кто-то пожаловал, — заявила та капризным тоном. — Вы уверены? Что же он стоит, как истукан?

— Давайте, Гранди, — настойчиво зашептал мистер Кэхилл. — Она не съест вас.

— Я не боюсь ее или кого-либо еще, — заявил Гранди с достоинством, хотя на самом деле его трясло от дурного предчувствия и страха. Присев на соседний табурет, он тут же резко вскочил, едва его бросило в пот.

— Я… не могу!

— Конечно, можете, — убедительно возразил мистер Кэхилл. — Садитесь. Ну же. Вот и молодец. Теперь снимите с нее туфлю. Туфлю, мистер Гранди.

— Моя правая нога чуть больше по размеру, — сказала дама. — Я хочу начать примерку с нее.

Гранди с ужасом вытаращил глаза.

— Ваша… правая… нога?

— Вы слышали, что сказала леди? — произнес мистер Кэхилл. — Начинайте с правой ноги.

Гранди потянулся было исполнять, но тут же остановился.

— Нет!

— Боже мой! — в раздражении воскликнул мистер Кэхилл. — Если вы расстараетесь ради этой женщины и для начала примерите ей правую туфлю, мир от этого не исчезнет!

Но именно так и случилось.

Как только Гранди достал из коробки правую туфлю, магазин рухнул, город был стерт с лица земли, и планету разнесло на куски.

Было только одно мгновение, чтобы понять это, но зато он узнал, наконец, почему так боялся менять свои привычки.

КОГДА Клокер Локк вошел в ресторан «Синяя лента» на 49-й Стрит, к западу от Бродвея, он сразу понял, что никто еще не рассказал Доку Хокинсу о его беде.

Док, завсегдатай пивных баров и давно не практикующий терапевт, автор ежедневной медицинской колонки в местном таблоиде, отмечал свое освобождение из лечебницы для алкоголиков, но гости, собравшиеся за дальним столиком, отнюдь не разделяли его веселья.

Проходя мимо торговцев ювелирными изделиями, которым всегда отводили столики, самые близкие к окнам, поскольку их бизнес, видите ли, нуждался в естественном дневном свете, Клокер слышал недовольный голос Дока:

— Да что с вами? С каких это пор у вас иммунитет к выпивке? Я же говорю, пойло с меня, разве не понятно? — надрывался тот. — Наливайте, наливайте, я жду вашего смеха и искрометного остроумия, или вы считаете, что, пока не заявился Клокер, никакое веселье в этой палате не уместно?