Джек Вэнс - Сиамбак

– Я буду несказанно рад открывающимся мне в связи с этим возможностям, – объявил Мэрфи, – однако завтра я предпочел бы прогуляться по долине, повстречаться с вашими людьми, понаблюдать за традициями, отправлениями религиозных обрядов, осуществлением ухаживаний, похоронами...

Энтузиазма у султана заметно поубавилось.

– Во всех перечисленных вами аспектах мы скучны, как стоячая вода. Праздники отмечаются тихо и в домашней обстановке, публичного религиозного рвения особенно не наблюдается, ухаживания же осуществляются путем заключения брачных контрактов между семьями. Боюсь, волнующего материала на Сингалюте найдется немного.

– И у вас нет храмовых танцев? – с надеждой вопросил Мэрфи. – Нет ходоков по раскаленным углям, заклинателей змей и колдунов Вуду?

Губы султана тронула отеческая улыбка.

– Мы прилетели сюда, на Циргэймс-Три, сбежав от древних суеверий. Наша жизнь полна спокойствия и законопослушания. Даже амоки практически перестали встречаться.

– Но как же сиамбаки?

– Их вполне можно не принимать во внимание.

– Что ж, – произнес Мэрфи, – меня также интересуют руины древних городов.

– Не советовал бы тратить на них свое время, – объявил султан. – Вы окажетесь среди обломков и выветренных валунов. Ни фресок, ни других произведений искусства. А мертвый камень мало о чем в состоянии рассказать. Однако завтра мне будет представлен отчет о состоянии дел на плантациях соево-бобовых гибридов! Думаю, вы не пожелаете пропустить возможность присутствовать.

Апартаменты, отведенные Мэрфи, оказались вполне соответствовавшими его ожиданиям, если не превосходящими их. В его распоряжении были предоставлены четыре комнаты и личный сад, огороженный бамбуковым насаждением. Стены ванной оказались покрытыми мягкой актинолитовой плиткой, украшенной мозаикой из киновари, нефрита, галенита, пирита и голубого малахита, изображающей фантастического вида птиц. Спальня представляла собою шатер высотой в тридцать футов. Две ее стены были темно-зеленого цвета, третья, казалось, выцвела, приобретя золотистый оттенок, а четвертая была завернута и выходила в личный сад.

Постель Мэрфи являла собою розово-желтое произведение искусства площадью в десять квадратных футов, обладающее мягкостью паутины и пахнущее розами и сандаловым деревом. Черные резные лакированные блюда ломились от фруктов; две дюжины вин, ликеров, сиропов и эссенций были готовы пролиться от малейшего прикосновения к одному из множества эбеновых краников.

В дизайне сада угадывался акцент на находящийся в его центре бассейн с прохладной водой, приятным образом дополнявший парниковый климат Сингалюта. Единственным упущением было отсутствие прелестных юных прислужниц, на которых рассчитывал Мэрфи. Однако, возложив на себя задачу исправления этого недочета, он оперативно завел знакомство с девушкой-музыкантом по имени Соэк Панджобэнг. Он нашел сладкие трели, извлекаемые ею из гамелана, инструмента, пользующегося заслуженной любовью в Старом Бали, исключительно привлекательными. Утонченные черты лица и прозрачную кожу Соэк Панджобэнг унаследовала от предков из Суматры, гибкий стан и длинные стройные конечности – от аравийцев, а цвет больших золотистых глаз – от жителей кельтской Европы. Мэрфи заказал для нее кубок, наполненный ледяной стружкой, в которой каждая пластинка была начинена особым уникальным ароматом, тогда как сам остановился на рисовом пиве. Соэк обнаружила немалый интерес к образу жизни на Земле, и Мэрфи нашел, что его изначальное намерение держать под контролем течение их беседы будет не так уж и просто реализовать.

– Виилбрр! – проворковала она. – Такое забавное имя, Виилбрр. Как ты думаешь, удастся ли мне озарить голосом моего гамелана старинные города и великие дворцы Земли?

– Почему бы и нет? На Земле нет закона, запрещающего игру на гамелане.

– Твой голос звучит так странно, Виилбрр! Мне доставляет удовольствие тебя слушать.

– Полагаю, тут, в Сингалюте, тебе живется скучновато?

Девушка пожала плечами:

– Жизнь приятна, но событий в ней не так уж и много. У нас не случается великих потрясений. Мы выращиваем цветы, играем на гамелане, – она игриво скользнула взглядом по Мэрфи, – мы любим, мы спим...