Катя Саргаева - Полет на Плутон

— Мне нужна инструкция от этой херни, — говорил Гриша.

Он уже подстроился под мою манеру разговора, и мы с ним общались на одном языке.

— Мне что тебе вслух ее читать?

— Нет. Просто приложи часы к блоку управления, по идее там должен быть и процессор, и я сам все считаю.

Так шло наше изучение оборудования. Дима бездельничал еще неделю, так как он заступал на смену инженеру, у которого через эту неделю заканчивался контракт, и пока он был там лишним. Мы с Гришей использовали Диму как подопытного. Ему это было интересно, и он с удовольствием согласился поучаствовать. Грише тоже нравилось разбираться с новым оборудованием, и мы с Димой все больше начинали думать, что он настоящий.

Я переделала базу данных с историями болезней и картами всех кто находится на станции, кроме тех, кто приехал из «Енисея». Подготавливая базу еще в тюрьме, я все сразу делала так, чтобы потом ничего не переделывать. Я не люблю делать двойную работу, и лучше сразу потрачу больше времени, но сделаю один раз. Ко мне начали приходить люди за оказанием медицинской помощи, и я постепенно знакомилась со всеми. Ира приходила ко мне полежать в волшебном кресле, оно было очень удобным, и в нем была функция лимфодренажа. Ира жаловалась, что у нее не так интересно на рабочем месте, там тоже много передового оборудования, но вся эта ботаника очень скучное дело. Она плакалась об этом Борскому, и тот выбил для нее ее старую работу, которой она занималась в тюрьме — ее перевели в парикмахеры. Для этого даже открыли маленький кабинет по инициативе трудящихся. Таким раскладом все были довольны. Ее кабинет находился так же в административном секторе, благодаря этому мы с ней часто виделись.

Мы с Димой встречались дома по вечерам и не могли привыкнуть к тому, что теперь каждую ночь мы будем спать вместе. Просыпаясь утром, я первым делом хваталась рукой за Диму, а он всегда целовал ее и говорил «я здесь, жучок». Мы все реже ходили в столовую, и все чаще выписывали продукты и готовили дома вместе. Дима замечательно готовил итальянскую кухню, я все время поражалась тому, что его огромные ручищи способны вылепливать малюсенькие аккуратные равиоли. Он с энтузиазмом рассказывал мне о тех чудесах и достижениях, которые были в техническом секторе, и ему было бесконечно интересно разбираться во всем этом. У нас образовались друзья, и мы ходили друг к другу в гости. Спустя месяц мы приспособились к новой жизни и все пошло по накатанной, ведь человек самый большой приспособленец.

Был составлен график работ вне станции, здесь называли это походом, и спустя полтора месяца подошла и наша с Димой очередь. Мы должны были уйти в полной амуниции, со складной суперпалаткой и всем, для выращивания овощей. Хорошо что наш первый раз был летом. Хотя был август, и температура воздуха уже упала до восьми градусов мороза, остров и океан еще не покрылись льдами. У меня было большое преимущество в виде моего личного Гришы в наручных часах. Мне оставили его, так как тот специалист, который должен был обучать меня работе с оборудованием пока так и не прилетел, и Гришу оставили мне на всякий случай для работы в медблоке, чему мы с Димой были очень рады. Гриша мог помочь в любой ситуации и не только информационно, к тому же мы уже привыкли к нему. В моих наручных часах Гриша был отдельным государством, и не был связан с общим облаком, но при желании мог держать с ним связь, и питался от часовой батарейки. Естественно батарейка эта была крайне долговечной, а сами часы выдержали бы атомный взрыв.

Нам дали все инструкции и напутствия, и выпустили из здания станции. С собой у нас было два огромных рюкзака, в которых было все необходимое. Несмотря на объемы рюкзаков вес их был невелик, так как все было крошечным и не требовалось в большом количестве. Объемными были лишь саженцы деревьев, они были помещены в пластиковые боксы, они-то и занимали больше всего места в рюкзаках. Дима набрал всякой нормальной еды, и только поэтому вес его рюкзака был аж двенадцать килограммов. Еда для походов была в тюбиках, как для космонавтов и в виде очередных волшебных порошков, которые превращались в еду при разбавлении их специальным раствором. Водой мы пользовались талой. Для этих целей были специальные термоблоки, на них можно было ставить емкость со льдом. На всех местах работы были оставлены врытые в снег огромные тазы для оттайки льда. Талую воду можно было и пить, но у нас были специальные таблетки фильтрующие воду. Уже давно с таянием ледников начали находить новые вирусы и бактерии, которые были заморожены возможно миллионы лет, а теперь размораживались и попадали в воду. Фильтрующие таблетки были и обеззараживающими и очищающими. Изначально они были придуманы именно для очистки воды от радиации, потому что при атомной войне радиационный фон неизбежно станет как минимум опасным для жизни, и все, и вода, и почва будут загрязнены радиацией, и станут непригодными для пользования. Таблетки были поистине волшебными, и очищали воду полностью даже при радиационном фоне в восемь тысяч рентген 5 5 Эта доза несовместима с жизнью, при радиационном фоне в 8000 рентген и более человек умирает мгновенно. . Материал наших палаток также не пропускал радиацию. Места работы были фиксированными, и по прошествии двух недель за нами приезжала машина и забирала нас и все выращенное нами.