Юлия Латынина - Клеарх и Гераклея

Tax пытался пробиться к Клеарху, но потом был ранен и ускакал, поняв, что сегодня Клеарха не одолеет; подскакал к реке и увидел лодку, лодку столкнул в воду, чтобы был виден след, оставил коня и залез в дупло огромного дуба рядом, с лентами и алтарем у корней.

Вскоре подъехали всадники с Катаном и Клеархом.

— Он уплыл, — сказал кто-то.

Клеарх показал Катану на дерево. Катан стал тыкать копьем в дупло и попал Таху в плечо. Тот смолчал. Катан вытащил копье и увидел, что кончик окровавлен.

— Там никого нет, — сказал Катан.

— Сожгите дерево, — приказал Клеарх.

— Нехорошо это, — сказал Катан, косясь на алтарь у корней.

Клеарх стал у дупла и закричал:

— Tax! Если ты не трус, выходи, потому что вряд ли будет у тебя случай померяться со мной.

Tax взялся за край дупла, чтобы выпрыгнуть, тут один из греков ударил его мечом и отрубил левую руку. Tax выпрыгнул, однако посмотрел и увидел свою руку на песке и на ней — золотое запястье, которым он когда-то обменялся с Клеархом.

— Будь ты проклят, ты опять обманул меня, — сказал перс, пошатнулся и упал было, но тут один из пафлагонцев спустил тетиву — юношу пригвоздило к дереву.

Катан отрезал голову и взял с собой: у персов такой обычай представлять головы, а то как иначе убедиться в истинности смерти?

Не желая давать пищу подозрениям, Клеарх отослал Биона и других пленников Оронту.

Тех отвезли в карийский город Принас, а оттуда в Эфес; город сдался персам, и не было такой брани и насмешки, которой бы не осыпала толпа тех, кого недавно называла спасителями.

Так получилось, что накануне из тайной поездки к Ариобарзану вернулся арамей Масхей, принес Оронту конопляный мешок и сказал:

— Ариобарзан верен царю, вот и доказательство, — и вытряхнул из мешка голову Глоса. Глоса отравили на пиру, и голова его страшно раздулась, a Tax ведь и после смерти был красив.

Оронт ужаснулся и сказал:

— Немного просил Глос — славной смерти. Этого у потомка Артабаза не допросишься!

Помолчал и добавил:

— Я дам Клеарху людей, пусть он владеет своей Гераклеей и сидит у Ариобар-зана, как бельмо в глазу.

Арамей Масхей понял, что царский зять не думает мириться с Ариобарзаном, а между тем Ариобарзан уже дал ему четыре таланта за такое примирение. И Масхей сказал:

— Распри губят персов и служат возвышению наемников! Не лучше ли персам объединиться между собой и искать выгод в общей войне против эллинов? Ведь стоило Тиссаферну и Фарнабазу примириться — они без труда разбили Агесилая!

Оронт помолчал и ответил:

— Стоило Тиссаферну и Фарнабазу помириться — и сторонникам Парисатиды это показалось столь опасным, что Тиссаферн был хитростью казнен, и другой такой услуги оказать эллинам было нельзя.

По приказу Оронта пленников тайно доставили во дворец; старый перс сам вышел Биону навстречу, снял с него цепи, усадил на серебряное ложе за накрытый стол.

— Друг мой Бион, — сказал Оронт, — извини, я осмелился пригласить тебя сюда тайно и против твоей воли. Я, однако, опасался бесчинств эфесской толпы и мечтал удержать тебя от бегства к Ариобарзану, который пощадил бы тебя не больше, чем Глоса и Таха.

Тут внесли отрезанные головы, Бион поглядел на них, плюнул в лицо Оронту и сказал:

— Правду говорил Клеарх: Оронт всех победит, ведь у варваров слабый побеждает сильного, а дурак — умного.

Оронт побледнел так, что лицо его стало как яичная скорлупа, и подумал: «Клянусь Ардвисурой-Анахитой! Клеарх не умен, раз говорит такие слова вслух, и еще более не умен, если не может приложить их к себе».

Вечером Масхей принес Оронту царское письмо: царь звал Оронта и Клеарха в Экбатаны. Оронт заплакал и сказал:

— Он называет меня бездарным! Но не лучший ли полководец тот, кто разбил замыслы и союзы противника еще до того, как вступил в бой, и сберег тысячи жизней! А теперь этот грек придет к царю и скажет: это я разгромил восставших и добыл тебе победу! Он украл славу, причитающуюся мне, и, получается, обесчестил меня.

Арамей Масхей сказал:

— Господин мой! Отправляйся к царю раньше него и сделай вид, что ты не встречался с Бионом и что тот был убит еще по пути в Эфес. А в Экбатанах пригласи сразу же грека в свой дом на пир и там убей его, а царю скажи: «Я узнал, что этот грек был в числе замысливших восстание и готовился перейти на их сторону, но, узнав о смерти Глоса, раздумал и предал товарищей, и убил их, чтобы скрыть правду. И когда я об этом узнал, я не смог сдержать своего гнева и казнил его».