Сэмюэль Гей - Утросклон

- Редактор Гарифон верен себе...

- Ты не виляй, - оборвал Монк. - Сосватал меня в репортеры, так давай помЪгай! Я же знаю, как ты пописывал в газету, когда мы учились.

- То-то и оно, пописывал...

Фалифан фальшиво рассмеялся, будто закашлялся.

Он уже и сам был не рад, что предложил Монку устроиться в газету, и думал сейчас, как бы незаметно, ненавязчиво отговорить друга от такой бредовой затеи.

- Не надо принимать всерьез этот бульварный листок, - пошел на попятную Фалифан. - Давай посмотрим вместе...

Он порылся за шкафом и нашел измятый номер "Бодрости духа". Небрежно разгладил на столе типографский лист.

- Смотри. Первая полоса. Здесь удивительное сообщение о конкурсе на лучшую комедию для потребы скучающей публики. На второй странице таблица калорийности продуктов. Замечательно. Ого, макароны, оказывается, калорийней мяса. Вот не знал! Идем дальше. Статья управляющего отелями о новинках сервиса.

"За умеренную плату наши гости смогут пригласить к себе в номер партнера для игры в шашки, шахматы, а также карты. Это будет обаятельный человек, остроумный собеседник, который скрасит часы уныния каждому отдыхающему в наших отелях". Понял? Можно пойти работать остроумным собеседником, партнером!

Это называется дружба за грош...

Фалифан отбросил газету и выругался.

- Сволочи! Хотят торговать уже человеческим общением.

Монк не нашел, чем возразить другу, и взял газету, чтобы найти там мало-мальски интересную заметку и поспорить с Фалифаном. Подвалом стояла обширная статья о лечении виноградом. На четвертой странице шли объявления, набранные мелким шрифтом. Одно из них Монк прочитал. Гимнаст Шептало предлагает всем желающим оригинальный комплекс упражнений, вырабатывающих стройную спортивную фигуру.

- Ну, видишь, что там? Бюллетень курортника, а не газета! - едко усмехнулся Фалифан. - Клянусь венками и надгробиями, ты ни в одном номере не прочтешь о том, почему курортникам отведено все самое лучшее? Не узнаешь из газеты и о том, почему рудокопы работают в гнилых шахтах и в сорок лет из них получаются законченные старики. Короче говоря, нечего тебе делать в газете! - сделал заключение Фалифан.

Монк с удивлением посмотрел на друга.

- Ты же сам...

- Да, сам. Сам предложил, - согласился Фалифан. - И жалею об этом. Я немного знаю, что такое газета, и я знаю тебя. Это невозможно совместить.

Монк взял со стола размалеванный жестяный цветок и зачем-то понюхал его.

- Что же ты предлагаешь? - растерянно спросил он.

- А вот давай подумаем, - обрадовался замешательству друга Фалифан. Может, подыщем для тебя что-нибудь другое. В крайнем случае подождем... Зачем лишний раз ошибаться.

- Мой диван и так продавлен, хватит! - взбунтовался Монк. - Жизнь идет, и ждать, когда лучшие годы уйдут без следа... Нет уж, надо пробовать, искать, ошибаться, черт побери, но только не сидеть сложа руки. - Глаза у Монка заблестели, он решительно объявил! - Я пойду в газету! Стану первым репортером в напишу про рудокопов, я про зажравшихся курортников, и про все...

От такого наивного заявления Фалифан поник, сжался весь и убито сел на стул, будто его облили помоями.

Смех, злость, усталость и бессилие - все смешалось в нем. Спорить с твердолобым Монком было равносильно тому, как если бы глухонемому рассказывать анекдот.

Фалифан по-собачьи тоскливо и просяще посмотрел на другаг - Одумайся, Монк. Ты наивный человек, ты наивный человек...

- Можешь обозвать меня и того хуже, но я пришел к тебе не за тем. Мне надо о чем-то написать...

Фалифан долго сидел молча, словно размышляя о чем-то. На самом деле он силился успокоить себя, чтобы не обозвать сейчас Монка дураком и не выгнать его вон. "Господи, - думал он, - человек живет на земле больше двух десятков лет, а разум как у ребенка и глаза доверчивые, как у телка. Он думает, что добиться правды так же легко, как помыть руки".

- О чем же мне написать, я жду твоего слова? - напомнил Монк.

- Ждать не надо, - вскочил Фалифан. - Я тебе скажу. Надо врать как можно лучше. Врать так, чтобы было похоже на правду. Напиши, что древесный медведь пришел в город и бросался камнями в прихожан в церкви. Если надо будет, я подтвержу. Или придумай что-нибудь сенсационное, этакое с душком...

- Ладно, прости меня, дурака. - Монк хлопнул приятеля по плечу. - Я пойду. Прощай до лучших времен.

Фалифан остался один, и тревожное чувство завладело им. Будто друг пошел на верную гибель, а он не сумел удержать его и остался в тылу. Впрочем, такое состояние длилось лишь миг. "Что это со мной? - тут же очнулся Фалифан. - Пусть сам разбирается, не маленький". Он достал новую ленту и вернулся к пузырьку с краской. У него была очень хорошая работа, она прекрасно отвлекала от забот и ненужных волнений, Фалифан обмакнул кисть и стал выводить золоченую букву. Рука его была твердой и верной.