Сэмюэль Гей - Боттичелли из Страны Дураков

© Сэмюэль Гей, 2017

ISBN 978-5-4485-3960-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Даже не знаю с чего начать… Но только учтите – все это очень серьезно и очень по секрету. О том, что я вам расскажу, никто не должен знать. А то, чего доброго, все захотят жить как мы, отыщут наш райский уголок – и тогда прощай благодать Господня – опять будет та же Страна Дураков, в которой так привычно прозябаете вы.

Не обижайтесь, я знаю что говорю, мне бояться нечего. А вот вы можете пострадать, потому что я не знаю, кто ваш хозяин и каков его нрав.

Что? У вас нет хозяев? Вы живете в свободной стране? Перестаньте! И никогда больше не говорите о том, иначе я окончательно причислю вас к недоумкам и больше ничего рассказывать не стану.

И не надо спорить. Я знаю. Сам когда-то жил в «самой свободной стране». Уже будучи школьником первой ступени, в форме военного образца – во фланелевой гимнастерке, перепоясанной широким ремнем с тяжелой медной бляхой, я пел под дирижирование учителя новопридуманные псалмы: «Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек…» А отцы наши в то время на своих торжественных собраниях тоже не молчали, поднявшись со стульев все, как один, выводили во весь дух: «Мы наш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем»… И почему-то стоя всегда пели, будто к ним, строителям, уже приближался Главный Прораб.

Вот под такую музыку я рос. Ха! Надо было прожить целую жизнь, чтобы запоздало поумнеть, перестать бояться и признать – чушь все это! «Кто был ничем», он таким родился, он не хочет или не может быть «всем».

И так было во веки веков – все люди разные. Есть таланты и есть бездари, есть творцы и есть лодыри… Ну, ладно, что я вам очевидное доказываю…

Мне «крупно» повезло: родиться в огромной стране, занимающей одну шестую часть земной суши. Жить здесь – все равно, что поселиться в большом неприютном доме. Народу полно, каждый лопочет что-то свое, кругом грязь, нищета, глупость и хамство, всеобщая тупость, страх и жестокая борьба за кусок хлеба.

Порядка нет. Хозяина в доме нет – мелькают какие-то тени и уходят. Дом разрушается. Общий когда-то народ разделился на племена…

Ах, да, я забыл представиться. Меня зовут Боттичелли. Неплохо звучит, правда? Вообще-то родители нарекли меня простым русским именем Вася. Но там, где я сейчас живу, можно исправить без особых хлопот любую нелепость. В том числе сменить не очень благозвучное имя. Например, мой сосед по койке не кто иной, а Гарибальди Петрович. Он весь в шишках и шрамах, и глаз у него один вытек, потому что всю жизнь он бился за свободу угнетенного народа. Он и еще собирается биться, но немного устал и вот отдыхает в нашем пансионате. Уже восемнадцать лет отдыхает, но это, впрочем, не важно.

Я об имени говорил. Вот вы в своем разумном мире попробуйте поменять хотя бы имя свое?! Да вы семь посохов железных сотрете, семь хлебов каменных сжуете, пока дойдете до нужной двери, где вам выпишут бумажку с гербовой печатью, удостоверяющую, что отныне вы не Ермил Сарафанкин, а Вениамин Дворянкин. Это в лучшем случае, если повезет. А если вы захотите называться Ричард Львиное Сердце? Я уверен, этот номер не пройдет в любой вашей свободной-рассвободной стране. А у нас этих Ричардов – два, и оба – Львиное Сердце. И никаких проблем, живут мирно, потому как братья. Один старший, один младший, и меняются через день старшинством, чтобы обидно не было.

У нас можно не только имя поменять, но и пол. Был, например, юноша Володя Куликов, а стал девицей Виолеттой Самохиной. Потому что полюбил, вернее, полюбила другого нашего парня Юру Самохина, и они поженились, И живут, хорошо живут. Комнату им отдельную выделили. Очень дружная пара: все время ходят под ручку. Виолетта очень следит за собой, не забывает подкрасить губы. И сережки ей к лицу…

Так что вот так, живем без помех, без глупостей. Хотя, конечно, в семье не без урода. Есть и у нас такой. Величает себя не иначе, как Лаврентий Палыч. Соорудил себе из проволоки пенсне и вечно поправляет его на носу. Этот Лаврентий Палыч очень любит, когда спрашивают его фамилию. Тогда он раскачивается презрительно с пятки на носок, убийственно смотрит на тебя через проволочные колечки на глазах и шипит: «А вы разве не знаете, что меня и без фамилии все отечество знает? Такого имени больше ни у кого нет! Ну, ничего, придет время, я вам напомню…».