Любомир Николов: Десятый праведник

Похоже, у удравшего автоматчика есть шанс выбраться. Его лошадь беспрепятственно доскакала до камня, обогнула его, и он был уже почти на повороте, когда из ближайшего куста выскочил человек в черном капюшоне и резко замахнулся. Рукоятка ножа будто сама проросла из спины всадника. Он выпустил поводья, откинул назад голову, растопырив руки с кривыми пальцами, потом начал медленно клониться вбок. Левая нога выпала из стремени как раз в тот момент, когда лошадь уносила его за поворот. Громко ругаясь, человек в капюшоне бросился вслед за ним.

Когда они исчезли из виду, все опять замерло. Никто не стрелял — Гастон предпочитал избегать лишнего шума. Всадники продолжали держать над головой карабины, извозчик поднял руки настолько, чтобы придерживать поля широкополой шляпы. Бандиты молча целились в тех, кто был внизу. Двигались лишь двое. Залегший в канавке солдат нажал на курок, зарычал, услышав сухой щелчок осечки, и нервно перезарядил оружие. На вершине склона хрупкий Ив пытался натянуть тетиву арбалета — чудесного оружия со складным прикладом, алюминиевым ложем и луками из гибкой стали. Солдат его опередил. От звука выстрела воздух взорвался, как прогнившая ткань, Ив вскрикнул и выронил арбалет. Еще один выстрел раздался в вышине. Солдат подскочил всем телом и уронил голову на руки, конвульсивно сжимающие автомат.

— Брось оружие! — грозным голосом скомандовал Петручи, и события завертелись с бешеной скоростью.

Камни на склонах посыпались из-под ног бегущих вниз бандитов. Четыре винтовки и старое охотничье ружье с нарезным стволом глухо плюнули свинцом. Ив тяжело уселся на склоне, беспомощно и удивленно разглядывая струйку крови, текущую из правой руки. Сопровождаемые лавиной мелких камешков, первые нападавшие подошли к шоссе. Гастон перегородил дорогу, посмотрел в сторону ущелья и мгновенно упал ничком, чтобы увернуться от пулеметной очереди. Один из его людей, может быть, рыжий помощник, отполз вправо к высокой траве и, не целясь, разрядил вниз, в сторону дороги, всю обойму своего пистолета. Со звоном и противным воем несколько пуль срикошетили от ржавых автомобилей. В ответ пулемет срезал колючки репейника над его головой, но теперь разрывы пуль стали немного глуше.

— Удрал, сволочь! — воскликнул Гастон и оглянулся назад, где испуганные всадники спрыгивали с лошадей прямо в руки бандитов.

Из-за поворота довольно деловым шагом вышел человек с ножом. Гастон лишь взглянул на него, прищурил глаза, и тот, не теряя времени, юркнул обратно.

— Деде с ним расквитается, — произнес помощник.

— Посмотрим… — покачал головой Гастон и поднялся. — Эй вы, там, уберите этих отсюда! Привяжите их где-нибудь подальше в лесу, чтоб не пронюхали наш маршрут. Быстрей! А ты бегом, позови курьеров!

Пока помощник, спотыкаясь, взбирался по склону, несколько бандитов повели солдат и извозчика к поваленному дереву, перебрались через него и скрылись среди деревьев. Другие полезли в фургон и начали выкидывать оттуда сундуки из нетесаных досок со свежими черными надписями: STAATSEIGENTM! PRIVATHANDELN VERBOTEN![5] Государственная собственность! Частной продаже не подлежит! ( нем. ). Один из сундуков распался, и на дорогу посыпались красные картонные коробки. Кто-то взревел от восторга. Гастон сбросил капюшон, вытер чистым платком лоб и похлопал по плечу стоящего с ним рядом человека.

— Повезло, Ренар. Спички!

Тот тоже скинул капюшон и расплылся в широкой улыбке, обнажая два ряда гнилых зубов.

— Тебе всегда везет, шеф.

Вдруг из ущелья долетел приглушенный рокот, последовало резкое шипение, и высоко в небо взлетела красная сигнальная ракета.

— Merde![6] Черт! ( фр. ). — выругался Гастон. — Поднимите свои задницы, лентяи! Где застряли курьеры? А что с Ивом?

Об этом можно было и не спрашивать. Петручи уже распорол рукав рубахи стрелка и перевязывал ему рану полоской белой ткани, сквозь которую проступало темное пятно.

— Ничего страшного, — заметил итальянец. — Кость не задета. За ранение денежки получишь, как раз на свадьбу, а, Ив?

Побледневший Ив кивнул и скривил обескровленные губы в беспомощной попытке улыбнуться.

— Хватит заниматься ерундой! — отрезал Гастон и добавил знакомым, не терпящим возражений, ледяным голосом: — Надо торопиться.

Бандиты притихли, засуетились возле фургона, и вскоре все сундуки стояли рядком на подстилке. Николай слышал, как сверху продирались сквозь кусты курьеры, и решил, что ждать больше не имеет смысла. Лучше уйти первым. Раз уж засветились, любое промедление рискованно.