Майк Резник - Сантьяго

— Напрасно надеетесь.

— Думаю, мне удастся его убедить, — сухо возразил Ангел. — А теперь я хочу, чтобы вы взглянули на Саймона-Простака.

— Зачем?

— Потому что я этого хочу.

Вера пожала плечами, прошествовала в ванную. Саймон-Простак лежал на спине. Лицо и верхнюю часть груди сожгли сотни тончайших лазерных лучей, ударивших в него, как только он включил молекулярный душ. Пахло горелым мясом, из нескольких ран поднимались струйки черного дыма.

Вера с трудом подавила тошноту, попятилась в комнату.

— Господи, как ужасно он выглядит!

— И умер он ужасной смертью, — добавил Ангел.

— Разве вы не могли передать его полиции? Никто не заслуживает такой смерти.

— Мог.

— Так почему не передали?

— Потому что хотел дать вам наглядный урок.

— Он умер только с тем, чтобы послужить мне наглядным уроком? — Вера отказывалась верить услышанному.

— Он бы все равно умер, я бы его убил или государство. Так что не тратьте на него слез. Он убил больше двадцати пяти мужчин и женщин, а его смерть должна вам кое-что подсказать.

— Что именно? — спросила Вера.

— Вы женщина смелая и решительная.

— Благодарю, — саркастично ответила она.

— Но при этом вы полностью лишены воображения, — продолжил Ангел. — Вы торопитесь, не думаете о последствиях. Я показал вам труп Саймона, потому что хотел, чтобы вы уяснили одну простую истину: вы общаетесь с людьми, для которых все это не захватывающее приключение, а серьезная работа.

— Я это уже знаю.

— Мне хотелось бы освежить ваши знания, прежде чем вы услышите то, что я хочу сейчас сказать.

— И что же вы хотите сказать?

— За последние двадцать четыре часа мне пришлось убить двоих. Ни один из них не имел ко мне никакого отношения.

— Бейтс не имел отношения и ко мне, — вставила Вера. — Он разыскивал Тервиллигера.

— Который, в свою очередь, прилетел сюда, чтобы свидеться с вами. Вы доставили мне массу хлопот, из-за вас я потерял три дня.

— К чему вы клоните?

— До сих пор я в любой момент с удовольствием отпустил бы вас на все четыре стороны. Но теперь я считаю, что вы у меня в долгу. И вам придется расплачиваться, когда мы попадем на планету Сантьяго.

— Как?

— Я вам скажу, когда мы доберемся туда. Если же вы попытаетесь покинуть меня раньше или откажетесь повиноваться мне на планете Сантьяго, обещаю, что я возьму на себя поручение Дмитрия Сокола и убью вас сам.

Глядя в холодные, бесцветные глаза, Вера поняла, что говорит он чистую правду. И пришла в ужас, ибо такие, как Ангел, угроз на ветер не бросали.

Под пятнами жира и оборванной одеждой скрывалась миловидная девушка. Ее синие глаза многое повидали и пролили много слез, ее плечи не раз выдерживали тяжелую ношу, а изящные пальчики были бы мягкими и белоснежными, выбери она другую профессию.

Если при рождении ей и дали другое имя, не Лунную Дорожку, она его не помнила. Если она и могла назвать какую-то планету родной, название это не сохранилось в ее памяти.

К девятнадцати годам она уже четырежды встречалась с Черным Орфеем. Тот даже шутил, что на каждой новой планете он входит в бар с уверенностью, что там будет и Лунная Дорожка, моющая полы, посуду или обслуживающая посетителей. А звездным мигом ее короткой жизни стал вечер на Ворхите XIV, когда он пел свою балладу, дабы отвлечься от урагана, бушующего в хлорной атмосфере над куполом человеческой колонии, и посвятил ей одно четверостишье.

Она заинтересовала его, молоденькая девчушка, будущее которой, похоже, не сулило ей никаких отличий от прошлого. Откуда она пришла? На скольких мирах побывала? Что она ищет? К чему стремится? Или всю жизнь хочет прислуживать в барах? Она пыталась ему помочь, но действительно не знала, как ответить на все эти вопросы.

Последний раз он виделся с ней на Трефойле III. Она одна обслуживала двадцать пять столов и, естественно, не успевала выполнять все заказы. Когда хозяин таверны наорал на нее, грозясь, что побьет, если она не прибавит оборотов, Черный Орфей поднялся из-за стола и заявил следующее: девушка не помнит, когда она родилась, а посему он, Черный Орфей, утверждает, что ей уже семнадцать лет и, следовательно, он имеет полное право пригласить ее на обед. Каковым правом он и желает незамедлительно воспользоваться. Посетителей мучила жажда, многие пребывали не в лучшем настроении, так что, скажи такое Себастьян Каин или Миротворец Макдугал, едва ли им позволили бы увести единственную официантку таверны. Но Черный Орфей имел такое право, поэтому никто не возмутился, когда они уходили.