Хулиан дель Касаль - Средь сумерек и теней. Избранные стихотворения

Но дунут ветра хладные порывы —
Несчастнейшему станешь ты сродни:
Там сорняки подымутся одни,
Где уповал увидеть летом нивы!

И я трудиться вышел в день весенний, —
Неутомимый сеятель видений,
Прилежный созидатель красоты…

Но близится крушенье упований!
Дыханье ледяное смерти ранней
Погубит урожай моей мечты.

Далекая мне грезится страна…
Там снег ложится белою постелью,
Там воздух оглашают дикой трелью
Неведомые птичьи племена;

Там дремлет корабельная сосна,
Соседствуя с разлапистою елью;
И скорбный мох простерся по ущелью,
И ледяная зыблется волна.

И сумрачных видений череда
Властительно влечет меня туда, —
Где сполохи объемлют мглу эфира,

Где пламень страсти суетной потух,
И бесконечности причастен дух,
И внятны голоса иного мира.

Паломник старый, вынесши сполна
Всю ярость ветра, и дождя и снега,
Добравшись на закате до ночлега,
Не выпил поднесенного вина.

Он ведал, что ему не суждена
Земная радость иль мирская нега —
Они постыдней подлого побега,
Коль Божье бремя взял на рамена…

Так лавровый отринул ты венец,
Когда им пожелали, наконец,
Тебя почтить, истерзанный бедняга!

Для творческих, духовных создан мук,
Ты знал: мирская слава – тщетный звук,
И прах никчемный – все земные блага.

Мои желанья умерли. Ужель
Померкли краски, песни отзвучали?
Мне безразличны беды и печали —
И радости утратили свой хмель.

Я – галеон, который сел на мель,
Идя во мгле, и снимется едва ли…
Зачем я плыл в непознанные дали,
Зачем искал неведомых земель?

Развей меня объемлющую мглу,
О Господи, отеческой рукой!
Очисти дух мой, обреки на муки!

Святому я причастен ремеслу —
И знаю: лучше буря, чем покой;
И помню: даже горе краше скуки.

О безнадежность времени! Как стадо
Овец, которых гонит непогода,
Которых настигают с небосвода
Раскаты грома и удары града,

Часы влекутся в Вечность; и не надо
Желать или бояться их прихода:
Часы! им не сопутствует невзгода,
И с ними не является награда.

Часы… Они проходят без следа —
Так за звездою движется звезда;
И жду его, хотя не без печали, —

Того, что завершил бы череду…
И чем он дале, тем я боле жду,
А он, чем боле жду его, тем дале.

Сюда, мой конь! Прими узду: сказали,
Чтоб не скакал ты весело и вольно,
Послушный лишь веленьям жизни мудрым;
Сказали, чтобы ты бежал по кругу,
Язык бича познал, и покорился,
И гордую седлу подставил спину.
Сюда, мой конь! Сказали, будто в сердце
И верное – неверно;
будто строфы,
Родившиеся в глубине души —
Безудержные, как источник чистый,
Что мягкую земную оболочку
Взрывая, брызжет радужною пылью, —
Должны умолкнуть ради строк бесцветных,
Пустых и сладких, иже сочиняют
Надменные ученые пииты.
«Ату!» – они вопят, когда у входа
В священный храм свободного заметят…
Сюда, мой конь! Топчи копытом дерзким
Цветы и травы в благовонных долах!
Порви узду! Швырни на ствол сухой,
Священный, – под горячий пламень солнца, —
Ученого пиита облаченье,
Листвой увядшей, древним лавром римским
Обшитое, и греческим узором!
И на рассвете гордо устремляйся
Отсюда – в неизведанные сферы!

Да! я влачился – с головой, лишенной
И шляпы, и волос; и с тяжкой цепью
Вокруг лодыжки – горестно влачился
Среди мерзейших гадин; пресмыкался
Среди грехов чернейших и, казалось,
Вокруг меня раздувшиеся черви,
С глазами слизкими, в загнившей бочке,
Средь пакостного тленья жадно вьются!
Я проходил, бесстрастный, между гнусных;
Меж рук моих, с мольбою вознесенных,
Казалось, крылья чистые раскрыла
Голубка белая… Доселе жутко
Узреть в раздумьях то, что зрел воочью!
И, жалкому подобен беглецу,
Подъемлюсь, ноги в страхе напрягая!
Есть мысли, выжигающие память!
Но купиной моя неопалимой
Пылает! И кубинского народа
Грядущее в огне ее провижу!
И плачу: мысль покорна тем же силам,
Что реки, океаны, камни, звезды —
Благие и зловещие; миндаль,
Который веткой осеняет темной
Мое окно высокое – побегом
Рожден миндальным! Золотая сфера,
Исполненная соком благовонным,
Которую веселая малышка —
Цветок изгнанья! – мне дала, играя, —
Есть апельсин! и апельсинный нeктар!
О, если сеешь слезы в почве слезной —
Обрящешь древо слез; а прегрешенье —
Лишь матерь воздаянья:
бытие —
Не кубок мага, волшебству покорный,
Поящий желчью – скорбных, и токайским
Вином – счастливых! Бытие – серьезно:
Частица мироздания, – и фраза,
Стремящаяся к фразе; и рабыня,
Привязанная к пышной колеснице,
В пыли златой влачащаяся – в быстром,
Смятенном беге, – о! рабыня мчится
Вослед незримым узам неустанно,
Прикованная к Вечности беспечной!