Юрий Антонишкис - Почему в СССР не был построен коммунизм. Социологическое исследование

А что в это время на Западе? Характер производственных отношений серьезно меняется. Равно как и понятие частной собственности. Она остается, но с развитием акционерных форм хозяйствования происходит ее социализация, быстро растет число собственников, собственность становится все более коллективной. Изменяются роль и место собственников в процессе производства, распределения и присвоения общественного продукта, сужаются возможности эксплуатации человека человеком. Конфликт между трудом и капиталом перестает быть антагонистическим. Многое делается для повышения квалификации трудящихся, совершенствования системы их заинтересованности в результатах труда. Практически нет компаний, где бы руководство не стремилось вовлечь рабочих и служащих в дела фирмы».

Тофик Шахвердиев.«Социализм был вначале придуман, вычерчен на бумаге, а уж потом стали сооружать его. Построили. Теперь перестраиваем. Мыла нет, мяса нет, зато есть митинги, гласность и кооперативы. Народ ропщет. Самый простой способ успокоить его – это перекрыть все нежелательные источники информации и растолковать людям, что у нас на самом деле все в порядке. Что наши руководители являют собой ум, честь и совесть нашей эпохи и что мы сами – самые передовые, передовее всех. Надо только добиться, чтобы не было с чем сравнивать, потому что вся наша беда от сравнения, как живут они и как мы. На самом деле капиталистам плевать, как там их народ живет, хорошо или плохо. И если они повышают жизненный уровень в своих странах, так с единственной и подлой целью дискредитировать социализм, чтобы мы смотрели и сравнивали, проявляя недовольство своим прогрессивным строем.

Строили коммунизм, а вышла коммуналка. Верх взяли не самые умные и благородные, а самые нахрапистые: издавали законы, правили суд, казнили-миловали, брали от каждого по способности и распределяли каждому по потребности, как они понимали. И как ни называй общество, хоть социалистическим, хоть капиталистическим, там, где нет справедливости, справедливым строй без конца прикидываться не может. О каком коммунизме может идти речь, если именно нацеленность на коммунизм и остервенелое движение к нему привело к “русскому чуду”, не объяснимому ни войной, ни саранчой, ни засухой, а исключительно бездарностью и упрямством руководства: самая богатая природой и пространством страна на наших глазах становится самой неприспособленной к жизни и человека и зверя.

Сталинизм – это безудержное упрощенчество. Мы жили в мире простейших и, по существу, бандитских установлений: богатые и бедные – поделить поровну! Крестьяне не желают продавать городу хлеб – отнять! Инакомыслие – запретить! Оппозиция – уничтожить! Низкая производительность – работать сверхурочно! За границей живут лучше – нечего ездить за границу!

Унылая бездарность беззакония. В право не верим, в закон не верим, в суд не верим, да и не знаем толком, что это такое. Мы пытались достичь идеалов социальной справедливости своим, радикальным путем, другие народы поступили иначе, и нельзя сказать, что они сильно прогадали. Мы нищие, а они богатые, и они нас боятся. На наших глазах разрастается взаимная ненависть в братской семье народов. Советский человек – человек без собственности, человек, которому государство ежемесячно выдает пособие, может дать, а может не дать. Других средств к существованию у него нет, и самое обидное для него узнать, что кому-то досталось больше. И именно здесь можно отыскать истоки межнациональных конфликтов: сказывается наше общее неблагополучие, неустроенность, необеспеченность. Ругаем административно-командную систему и не представляем, о ком идет речь. Ни у кого не повернется язык сказать, что каждый коммунист бюрократ, но кто возразит, что почти каждый бюрократ – коммунист. А народу вместо многократно обещанного коммунизма подсовывают нечто коммунальное, незрелое и недоразвитое. И убеждают, что это – оно самое, за что боролись.

Сталинизм есть органическая форма существования того строя, который мы соорудили. Сталинистам нравятся наши праздники своей государственностью, когда заранее указано, куда шагать и что кричать. Нравится двигаться строем и держать равнение на трибуну. Они любят наши субботники, которые давно уже не субботники, а Всесоюзные смотры успехов в деле имитации труда. Для сталинистов несвобода – условие существования. Чтобы спасти их как особый вид человека, надо снова развесить лозунги и портреты, чтобы с первого взгляда было ясно, кто у нас рулевой, кого славить и кто с кем един. Иначе могут возникнуть разночтения. Мы – свидетели и участники окончательного краха идей утопического социализма. Никогда больше человечество не вернется к этому заблуждению. Слишком долгим и негативным был урок, и слишком наглядны и превосходны успехи других народов, которые не пошли по нашему пути и всё же достигли такого уровня изобилия и социальной справедливости, что на их фоне мы вынуждены прекратить свое вранье и схватиться за голову».