Юрий Антонишкис - Почему в СССР не был построен коммунизм. Социологическое исследование

К тому, что сказано выше, остается добавить, что после 70 лет победоносного строительства социализма в СССР (в 1988 году) ниже «черты бедности» проживали около 19 % населения, то есть порядка 53,7 миллиона человек. Если пользоваться критериями, принятыми в других странах, то за «чертой бедности» находились семьи со среднедушевым доходом ниже 100 рублей (по тем ценам). А это 28,3 % населения. И у самого «порога бедности» стояли еще 17,6 % семей с доходом от 100 до 125 рублей ( Н. Римашевская. АиФ, 1990 ). В наши же дни типичный представитель класса плутократов, апологет марксизма-ленинизма в нашей стране и радетель за реабилитацию КПСС и Сталина, генеральный секретарь ЦК КПРФ Г.А. Зюганов на каждом углу кричит, что в России «происходит обнищание населения, – уже 21 миллион человек живет в бедности».

Так что же получила страна в итоге чудовищного 70-летнего коммунистического эксперимента? Вернемся к цитатам из Маркса и Энгельса.

«Все прежние революции сводились к замене господства одного определенного класса господством другого. Всякий раз это бывала та группа меньшинства, которая при данном состоянии экономического развития была способна и призвана господствовать, и именно поэтому – и только поэтому — при перевороте подвластное большинство либо принимало участие в перевороте в пользу этой группы, либо же спокойно примирялось с переворотом. После первого большого успеха победившее меньшинство, как правило, раскалывалось: одна часть его удовлетворялась достигнутым, другая желала идти дальше, выдвигала новые требования, соответствовавшие, по крайней мере отчасти, подлинным или воображаемым интересам широких народных масс. И в отдельных случаях эти более радикальные требования осуществлялись, но большей частью только на очень короткое время: более умеренная партия снова одерживала верх, и последние завоевания – целиком или отчасти – сводились на нет. <���…> Во все сколько-нибудь продолжительные революционные периоды широкие народные массы легко давали себя увлечь пустыми, лживыми приманками рвущихся вперед групп меньшинства. Правда, это революционное настроение масс почти всегда и большей частью очень скоро сменялось утомлением или даже поворотом в противоположную сторону, как только рассеивались иллюзии и наступало разочарование. История показала, что состояние экономического развития европейского континента в то время еще не было настолько зрелым, чтобы устранить капиталистический способ производства» (К. Маркс. Классовая борьба во Франции с 1848 по 1850 г. ).

«Такова уж судьба всех революций, что то единение разных классов, которое до известной степени всегда является необходимой предпосылкой всякой революции, не может долго продолжаться. Едва лишь одержана победа над общим врагом, как победители уже расходятся между собой, образуя различные лагери, и обращают оружие друг против друга. Именно это быстрое и бурное развитие классового антагонизма в старых и сложных социальных организмах делает революцию таким могучим двигателем общественного и политического прогресса» (Ф. Энгельс. Революция и контрреволюция в Германии) . Странно, в чем же здесь прогресс?

Как видим, динамика и трансформация социалистической революции в России в значительной мере была предсказана основоположниками учения, и Ленину эти выкладки были знакомы. Однако его одержимость идеей, убежденность в «научности» и правоте марксизма, потрясающая самоуверенность не позволили ему правильно оценить ход событий. Более того, он не смог предвидеть образование нового класса господ – плутократии, который прекрасно существовал и в отсутствие частной собственности. Сам по себе Ленин представлял собой сложную, неоднозначную личность. Он безусловно был способным человеком, обладал прекрасной памятью, владел иностранными языками, с отличием окончил гимназию, но системных знаний, судя по всему, не получил. Поступив на первый курс Императорского Казанского университета (несмотря на то, что был братом только что казненного государственного преступника Александра Ульянова), Владимир Ульянов вскоре был из университета отчислен «по собственному желанию» и за участие в студенческих беспорядках. В характеристике, выданной ему в ректорате, было написано: «Во время кратковременного пребывания в университете <���…> обратил на себя внимание своей скрытностью, невнимательностью и даже невежливостью». По административной линии он был сослан в деревню Кокушкино – в имение, принадлежавшее его деду А. Бланку. Там он продолжал образование самостоятельно и затем сдал экзамены за университет экстерном уже в Петербурге. В то время умы студенческой молодежи и части русской интеллигенции были заняты идеями новоявленных ниспровергателей режима Сергея Нечаева и Петра Ткачева.