Юрий Антонишкис - Почему в СССР не был построен коммунизм. Социологическое исследование

Интеллигенция – не «прослойка», как нам внушают штатные пропагандисты. Ныне само производство, хозяйственная деятельность становятся все боле сложными, требуют серьезных познаний в самых разных областях, то есть само развитие интеллекта есть необходимость. Это реальная социальная сила, которая имеет объективную тенденцию увеличиваться. Она возникает и среди рабочих, и среди крестьян, которые стремятся вести хозяйственную деятельность на уровне современности. Именно интеллигенция обладает идеей, убеждением, словом, и она может оказаться огромной взрывной силой в революционной ситуации. То, что интеллигенция – прослойка, это пошлость, утвердившаяся в то время, когда наши правители боялись интеллигенции, когда господствовала тенденция уравнять всех во всем, и светлые головы тех, кто был выше среднего уровня, под выравнивающей косилкой оказывались где-то в сточной канаве. И в сельской местности методично шло нравственное разложение людей. Мы имеем дело с нравственно развращенным поколением».

Р. Рывкина. «В начале 20-х годов прошлого столетия наше общество представляло собой пестрый социальный мир: пролетарский авангард, мелкие ремесленники и торговцы, буржуазные спецы, крестьяне-единоличники. В этом мире соседствовали и взаимодействовали разные культуры, каждая – со своими идеалами, ценностями, целями, нормами поведения. В их основе были разные способы хозяйствования: капитализм государственный и частный, хозяйство мелкотоварное, кооперативное, социалистическое. Партийные дискуссии тех лет шли вокруг того, как увязать эти формы между собой, как лучше использовать их для дела строительства социализма. Однако с конца 20-х годов четыре из пяти укладов “пошли под нож”. Формировавшаяся административная система вытесняла все формы хозяйствования, усиливая одну – государственную, якобы самую прогрессивную и потому единственно нужную для процветания экономики. Провозглашенная базисом общества, эта форма воплотила в себе идею-фикс административной системы – стремление к однородности общества. С нею на знамени проводилась насильственная коллективизация. Ее именем была ликвидирована кооперация, признаны ненужными надомные работы, всякая индивидуальная трудовая деятельность, изживались черты, отличавшие послевоенные колхозы от совхозов. “Ученые” приветствовали неуклонный рост численности рабочего класса. Это считалось чуть ли не главным показателем прогрессивного развития страны. Оборотная сторона процесса – вытеснение при этом прочих социальных групп – игнорировалась. “Выстругиваемая” социальная структура облекалась в пышные идеологические одежды. Шили их из положений, лозунгов и принципов, которые в разные времена высказывались классиками марксизма-ленинизма и никогда не проходили “проверку практикой”.

Искажая марксизм, Сталин идеологически обосновывал свою политику. Он взял на вооружение лозунг социального равенства, любимый утопистами и коммунистами всех времен и народов. Утопичность самого лозунга он усилил ключевыми словами, повторявшимися политической и научной литературой 30 – 70-х годов: “сближение”, “преодоление (ликвидация) различий”, “выравнивание”, “становление социальной однородности”. Смысл этих штампов никакого отношения к марксизму уже не имеет. Речь идет о прямой однородности “личного состава” разных групп, составляющих население страны. В середине 30-х годов Сталин заявил, что фундамент социализма построен, что возникла и утвердилась новая социальная структура нового общества: два класса – социалистические рабочие и колхозное крестьянство – и одна прослойка – советская интеллигенция. Эта формула создавалась не в поисках истины, ее назначением было впечатляющим образом нового общества замаскировать реальную социальную структуру – структуру административной системы.

У нас сейчас практически нет политической науки. Мы сделали огромный шаг назад по сравнению с дореволюционным состоянием социологии и её состоянием в первое десятилетие после революции. Всю русскую классическую социологию уничтожили. Похоже, что хозяином, владельцем средств производства в нашей стране не является никто . Но решения принимаются, заводы строятся, фонды распределяются. Кем? Теми, кто правит страной в целом – политическими группами власти. Правящий аппарат “обессубъектил” экономику. Но всё-таки с кого-то надо спросить, найти виноватого. И такого врага нашли – бюрократа. И пошла полная беспредельность: в школе – бюрократизм, на производстве – бюрократизм, в культуре, в сфере услуг и т.д. На самом же деле нам очень нужны хорошие бюрократы, чтобы был порядок в бумагах, в связях. Иначе любая инициатива и самостоятельность утонут во всеобщей путанице. А почему у нас так много бюрократов, да еще плохих? Есть закон: чем больше концентрация власти, тем больше обслуживающий ее аппарат. Чрезмерная бюрократизация – оборотная сторона монополизма. Искать одну во всем виноватую группу – сродни шпиономании сталинской эпохи. Сталин делал это сознательно. На самом деле никакой отдельной группы-виновника нет. Есть сложившаяся цепочка групп и отношений между ними. И эти отношения долгие годы были таковы, что “верхи” не слышали “низов”, а “низы” исполняли распоряжения “верхов” формально или просто игнорировали их, реализуя на своих местах групповые интересы».