Григорий Медынский: Трудная книга

Помощник… Какой? В чем? Помощники могут быть разные, и степень и характер помощи — тоже разные. Ученый, осмысливающий какой-то большой вопрос, проблему, — помощник; инженер, разрабатывающий в большой теме конкретный проект, — помощник; мастер, кузнец, практически выполняющий определенную, может быть и мелкую работу, тоже помощник, — нужно и то, и другое, и третье.

В такой же степени различной, мне кажется, должна быть и роль писателя в многообразной и многогранной работе партии по строительству коммунизма. Да, писатель — и проводник, и пропагандист, и знаменосец. Но в то же время он и разведчик, исследователь и мыслитель. Искусство без мысли — не искусство, или, как хорошо сказал Леонид Леонов, «литература — искусство мыслительное».

Писатель, в подлинном его значении, не повторяет, он добывает знания, исследует правду жизни, и, на мой взгляд, это — главное, соответствующее и тому историческому величию, которым славна была русская литература, решавшая всегда большие и самые узловые вопросы жизни, и ее современным задачам. Ибо литература нашего и будущего времени должна быть, как и была, активной, действенной силой в ходе развития общественной жизни, происходящих в ней процессов, в формировании характеров и коммунистических идеалов. Поэтому широта мысли, активность мысли должны быть не только правом, но и обязанностью писателя, ибо в том и заключается основная задача искусства, видение и осмысливание жизни во всем ее разливе и бурлении, во всей сложности и богатстве, в движении и борении. Видеть жизнь не в смотровую щель какого-то укрытия, а прямо, ясно и широко, чтобы лучше познать ее, понять и воздействовать на нее.

Значит, за бегущими днями нужно видеть большую правду жизни и большую правду партии и, опираясь на нее, над чем-то подняться и через что-то иногда и перешагнуть, преодолеть пусть существующее, установленное, но временное, преходящее и отживающее, какие-то догмы, принципы или формы, не выдержавшие испытания временем, но живущие благодаря привычке или традиции. Писатель должен иметь на это силу и право. Видеть проблемы и ставить их, быть оком и слухом народа, оком и слухом партии и ее помощником в исследовании и осмысливании явлений жизни, быть непримиримым врагом всякой косности и мертвечины и, наоборот, быть носителем того святого беспокойства, которым живо наше общество, которое является выражением его внутренней силы, залогом здоровья и условием движения вперед, — вот что значит для писателя быть помощником партии.

Да, для всего этого нужна и преданность, и смелость, и мудрость, и риск, и самостоятельность. Без риска не может быть исследования, как не может быть его и без мудрости и творческой самостоятельности. Ведь разведчик, получив задание, осмыслив, по суворовскому выражению, «свой маневр», действует потом сам, на свой риск и страх, применительно к местности и обстоятельствам, и возвращается и докладывает командованию, и командование кладет его донесение в основу своих планов.

Поэтому самостоятельность не есть «независимость» и «самостийность». Это вовсе не пресловутая буржуазная свобода творчества, не свобода от законов общества, его жизни, целей и требований. Наоборот, очень строгая, крепкая и сознательная увязка своих представлений, целей и творческих поисков с общими законами и задачами общества, умение и способность разграничивать общее и частное, мелкое и большое, отживающее и нарождающееся — вот что такое самостоятельность. Ее можно сравнить с самостоятельностью бойца, осуществляющего замысел командования и принимающего на себя всю ответственность. Это — личный творческий вклад в общее дело. А он немыслим без доверия, партийного доверия к партийному художнику, доверия к солдату, ведущему бой.

Одним словом, быть разведчиком, быть советчиком партии и ее помощником в формировании человеческих душ — так рисуется мне роль писателя в нашем историческом походе из прошлого в будущее.

Вот так и здесь, на том трудном участке фронта, где ведется борьба со всем злобным, низким и бесчеловечным, что держится еще среди нас, но подлежит решительному преодолению и искоренению. Встают вопросы большие и больные, может быть, иногда не очень «презентабельные», даже грубые, но жизненно важные, над которыми нельзя не думать, если не фальшивить перед собой, если не жить текущим днем, а смотреть вперед.

Смотрящие вперед, идущие вперед должны измерять глубину фарватера и, строя высокую жизнь, поднимаясь в космос, устремляясь к вершинам нравственного совершенства, должны повнимательнее присмотреться и задуматься над тем отсталым, огрубелым людом, который болтается у подножья нравственных вершин. Потому что нельзя подняться к этим вершинам в одиночку, нам туда нужно подняться всем народом, вместе, и потому нельзя не думать о тех, кто мешает нам в победном марше из прошлого в будущее и задерживает его.