Лидия Чуковская - Борис Житков

«Смеялась и умилялась детским. А то, что это в самом деле все трагично, это у ней не выходит: она уверена в благополучном конце детской эпопеи… У детей ничего страшного, все это у них миниатюрное и милое, и взрослыми легко разрешаются все коллизии, и их страхи и трагедии смешны и милы, — так вот у ней получается».

Он презирал стремление иных взрослых — писателей и не писателей видеть в ребенке «умилительного дурачка», «рядить его в пупсика», то есть, в сущности, относиться к нему безответственно. Сам он делился с детьми всем своим богатым опытом жизни, не смягчая конфликтов, не упрощая коллизий, не боясь положений острых, смешных и трагических, смело рассказывая о риске и смерти, о тяжелой и плодотворной жизненной борьбе. Экзамены на мужество, храбрость, товарищескую солидарность, честь герои Житкова держат среди настоящих жизненных испытаний — на заводе, на корабле, в бурю, во время пожара, во время забастовки. А если эти экзамены и происходят в детской, во время возни с игрушками, то чувства, волнующие детей, совсем не игрушечные, это отнюдь не «маленькие радости и горести», а большие человеческие чувства, «большой подъем чувств и страстей», как определял он сам. Правде жизни, серьезности, остроте жизненных конфликтов соответствовал и язык Житкова, передающий крупные столкновения характеров, бурность событий, силу чувств, могущество труда. Говоря у себя в дневнике о том, как производились редакционные исправления в одной из его рукописей, Житков писал: «Все правки в сторону обесцвечивания текста на манер грамматической литературности. Язык этот утверждает, что ничего не случилось». В книгах Житкова всегда случалось многое, очень многое — и страшное, и грустное, и веселое, он не боялся «заплакать или ногой во всю мочь стукнуть», он писал о ненависти и любви, о борьбе и труде, — вот почему для него не годился язык, утверждавший, будто ничего не случилось!

Крупные педагогические задачи Житков решал средствами искусства. На меньшее, на то, чтобы попросту холодным рационалистическим способом иллюстрировать своим рассказом очередную назидательную мысль, он не соглашался. Он был от природы художником — вот что давало его слову «пробойную силу», и при этом художником нашего времени, сочетающим с художественным даром дар воспитателя и организатора. Редакции детских журналов — «Воробей» и «Новый Робинзон», «Чиж» и «Еж», «Пионер» и «Юный натуралист» — хорошо помнят его щедрую и твердую руку. По требованию журнала он мог в одну ночь написать рассказ или скомпоновать обложку из детских рисунков; мог и намного часов запереться в кабинете с охотником, ученым, художником, инженером, техником и — как рассказывает писатель Б. Ивантер — «вложить в своего собеседника то, что считал важным и нужным». Он становился как бы «автором того номера, в котором работал»; продумывал вместе с сотрудниками каждый отдел и подчинял его своему замыслу. Каждая заметка, иллюстрация или фотография, помещенная в журнале, должна была, по мысли Житкова, возбуждать энергию, волю к действию, чтобы у читателя «загорелись бы ноги — побежать, поглядеть, или руки — …сделать, попробовать. Чтоб на минуту прищурить глаза в даль времени или в дальние страны, чтобы хоть на миг взбудоражить воображенье, чтоб зашептали в голове колеса мысли». В редакционной работе, как и во всякой другой, был Борис Житков, по рассказам товарищей, неутомим, требовал от себя и от других, чтобы все было сделано «на совесть», «на совсем», «в самую точку»…

Борис Житков скончался 19 октября 1938 года в Москве. Болея, он продолжал мечтать и работать. «Он был мужественный человек и видел угрозу смерти, — вспоминает Ивантер свое последнее свидание с больным, — но говорил о том, как он собирается закончить историю корабля, словно человек, у которого есть и время и силы для этого… он показывал мне свою последнюю книжку, расспрашивал о редакции, о делах Детиздата и говорил быстро, словно торопясь рассказать обо всем: о недописанных книгах, о политических событиях, обо всем, что его заботило и волновало». Предсмертная болезнь Житкова была тяжкая, продолжительная, но он, одолевая болезнь, работал чуть ли не до последнего дня, учась сам, уча других, «ни на один оборот, — по его собственному слову, — не сбавляя вращения ума и духа».

ИЗБРАННОЕ. Составитель В. Фраерман. Оформление Е. Лансере. М, Детгиз, 1957, 383 стр. Школьная библиотека.