Владимир Гаков - Знакомство с Полом Андерсоном

Позже писатель отдал дань и собственно «ядерной тематике». В годы, когда развитие событий в мире сделало эту «тему» научной фантастики предметом газетной полемики, бурной общественной деятельности и большой политики, трудно было не вернуться к «увлечениям молодости».

Роман «После Судного Дня» (1962), как явствует из названия, принадлежит к весьма популярной разновидности современной американской фантастики: т. н. post-holocaust stories (буквально «пост-катастрофических» историй). Иначе говоря, это повествования о мире, пережившем ядерную катастрофу, или любую из целого веера природных: наводнение, столкновение с кометой, нашествие болезней, экологическое бедствие... Но все-таки под труднопереводимым словом «холокауст» («холокост»), означавшим первоначально ритуальное огненное жертвоприношение у древних иудеев, а позднее ставшим синонимом геноцида, тотального уничтожения (главным образом, тех же евреев, но не только их), – большинство авторов и читателей послевоенных лет подсознательно подразумевало все-таки катастрофу окончательную, бесповоротную – ядерную. Вот и роман Андерсона открывается безысходным прологом, казалось бы, исключающим какое-либо продолжение: цивилизация на Земле уничтожена полностью...

Однако не будем забывать: это ведт научная фантастика – а значит, на радиоактивном ядерном пепелище можно преспокойно обойтись и без цивилизации!

В рассказе «Нет мира с королями» (1963), принесшем автору вторую премию «Хьюго» и недавно переведенном на русский язык, джинном из бутылки оказываются загадочные инопланетяне, которые стараются по-своему направить ход пост-атомной цивилизации (дело происходит в раздираемых новой гражданской войной Соединенных Штатах – или что там от них осталось...). А в книгах 1980-х – сборнике новелл «Маураи и Кит» (1982) и романе-продолжении «Орион взойдет» (1983) тяжелую ношу спасителей цивилизации писатель взваливает на плечи уцелевших потомков островитян-маори. Однако и созданной ими на «райских островах» Тихого океана технологической утопии начинают угрожать другие выжившие – с североамериканского материка: там вновь открывают секрет атомной энергии...

Однако я забегаю вперед.

«Взрослый» роман-дебют Андерсона «Волна мозга» (1954) – опередивший его на два года роман для детей, «Свод веков», кстати, тоже посвящен миру после катастрофы... – многие авторитетные критики считают лучшим произведением писателя. По мне, так более чем заурядное, очередное явления сверхчеловеков (правда, на сей раз имеется в виду хоть интеллект, а не мускулатура), но обусловленного причинами не эволюционными и не генетическими: Солнечная система в своих бесконечных звездных странствиях «забредает» в район действия загадочной силы, приводящей в движение скрытые интеллектуальные пружины в мозгу человека.

Впоследствие о «сверхчеловеках» Андерсон на долгое время забыл. Зато уже среди ранних произведений замелькала его, вне вяких сомнений, главная тема, связанная с Временем, Историей. Именно так – с больших букв.

Началось все с истории «альтернативной», решенной – неожиданно – в жанре фэнтези. То был особенно популярный среди отечественных фэнов роман «Три сердца и три льва», журнальная версия которого датирована 1953 годом, а дополненное книжное издание – восемью годами позже. (Интересно, что спустя два десятилетия Андерсон вернулся к этому эффективному методу фантастики – что было бы, если?.. – в одном из лучших, на мой вкус, своих романов, «Буря в летнюю ночь»; в нем автор приглашает в Англию времен Карла I, более знакомую массовому читателю по «Трем мушкетерам», – однако в этой истории со всадникми-мушкетерами уверенно конкурирует уже изобретенный паровоз!) А затем...

Писателя захватило популярное и столь естественное среди его коллег-фантастов увлечение: построение собственной истории будущего.

Не он первый предпринял попытку объединить романы и рассказы в связные циклы. В которых создаваемый мир будущего не декларируется, не расписывается до последних деталей в одном увесистом томе (с неизбежными спутницами, наводящими скуку – Лекцией и Экскурсией), а выстраивается постепенно, от книги к книге, каждый раз поворачиваясь к читателю новой, неожиданной гранью. В этом своеобразном «историестроительстве» до Андерсона преуспел англичанин Олаф Стэплдон, а из соотечественников – Роберт Хайнлайн. Но и до и после Андерсона мало кто из коллег-писателей строил свой фантастический мир столь обстоятельно и долго.