Дмитрий Быков - Ахматова. «И я сказала: – Могу»

– Скажите, в том сборнике, который вы так бережно несли после встречи со страдающим человеком, были ли строчки 1940 года, которые она написала, вымаливая сына?

– Не было. То, что она написала, вымаливая сына, это стихи 1950 года «Слава миру». Их не могло там быть по определению. Кстати, стихи «Слава миру» тоже неплохие. Они настолько чудовищные, что это в своем роде совершенство. Это пять стихотворений, которые вышли тогда в «Огоньке».

Это в своем роде совершенство. Ахматова не могла написать несовершенных стихов. Если она писала плохие, то это были не плохие, а ужасные. И она никогда этих стихов не перепечатывала, а, увидев их однажды в верстке сборника «Бег времени», куда их включил Сурков (тот еще Сурков, а не наш нынешний), она вырвала их со страшной силой из верстки, порвала на очень-очень мелкие клочки и торжественно спустила в уборную. Она умела расправляться со своим прошлым. Ничего не поделаешь, эти стихи были написаны, но написаны были так, что все было понятно. Беленков любит приводить такой пример, немец один предъявил записку: «Дана спрафка ф том, что этот немиц обращался со мной очинь дажи замичатильна». Записку писала студентка пятого курса филологического факультета. Девушка таким образом дала понять, что справка вырвана у нее обманом. Так и Ахматова в своих ужасно плохих стихах всегда дает понять, что и как вырвано. Все, что она делала против воли, она делала очень плохо. Это черта гения. Гений хорошо делает только то, что любит, а когда ему нечего делать, не делает ничего.

– Я хотела уточнить кое-что. У вас всегда темы на злобу дня. Чем нам сегодня может помочь Ахматова? Чему надо нам у нее поучиться?

– Мы всегда, как говорил Пастернак, склонны покупать себе правоту «неправотою времени». Вот Ахматова нас учит, что свое унижение унижением времени, гнусностью эпохи оправдывать нельзя. Эпоха пусть будет вот такая, а ты пусть будешь вот такой. Есть знаменитый ответ Горького. Он всю жизнь пытался описать внешность Блока, в том числе в очень хорошей книжке «Заметки из дневника. Воспоминания», но никак не мог. Да, он писал, что Блок был похож на флорентинца эпохи Возрождения – но флорентинца эпохи Возрождения никто никогда не видел. Мария Будберг однажды спросила его: «Какой, как вам кажется, Блок?» Она его видела, конечно, но ей надо было понять. И он ответил: «Блок вот такой». Надо быть вот таким. Эпоха вот такая, а ты вот такой – этому нас Ахматова учит. И еще нас Ахматова учит тому, что не надо ничего стыдиться, а надо гордиться. Я помню, я своему другу одному, замечательному философу, сказал: «Слушай, все-таки это стыдно, что мы с тобой страдаем от ожирения». Он ответил: «Ты, может быть, и страдаешь, а я им наслаждаюсь!» Вот надо наслаждаться. С тех пор мы сильно похудели, жизнь пошла не та, но наслаждение остается. Спасибо!