А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

С приходом зимы работать вне помещения было очень трудно. Каждый мой поход на снегомерную площадку сопровождался длительными сборами. Нужно было одеться по погоде и продумать до мелочей все, что необходимо взять с собой: если ветер дует со скоростью менее 15 м/с, можно еще делать записи в полевом дневнике, но как только он переваливает этот рубеж да к тому же еще идет снег, – тут уж писать приходится на специальной фанерной дощечке, повешенной на шею.

Зимой на антарктическом прибережье нередко разыгрываются чудовищные метели, когда юго-восточный стоковый ветер дует со скоростью 20–25 м/с при температуре –20 °С. Временами, после периода неопределенной погоды, стоковый ветер сменяется восточным, циклоническим. Температура поднимается до –3, –5 °С, но скорость ветра возрастает до 35–40 м/с, и тогда, находясь на улице, бывает очень трудно дышать. Вдохнуть воздух, стоя лицом к ветру, почти невозможно, а, стоя по ветру, рискуешь не «ухватить» воздух, который улетает вперед, оставляя у лица разреженное пространство.

Стоковые ветры удивительно своенравны. Бывает, что они дуют струями: в то время как один край Мирного закрывает пелена низовой метели, на другом краю поселка ярко светит солнце и воздух спокоен. Но через несколько минут шквал обрушивается на поселок – он оказывается среди бушующего снежного хаоса.

Значительную часть зимнего времени мы проводили в холодной лаборатории, оборудованной под снегом по соседству с жилыми домами. Из дневника : «…обычно здесь царит мороз около –8, –10 °С, так что можно работать даже с тонкими шлифами льда. Но если все рабочие места, а их было четыре, оказываются занятыми, температура ползет вверх и к полудню поднимается до угрожающей: –3 °C. Это уже много, чтобы лед в образцах оставался неизменным. В таких случаях ставим у вытяжной трубы вентилятор, – приходится работать на сквозняке. А по соседству, в снежной нише, Свенельд Евтеев определяет содержание воздуха во льду, растапливая лед в керосине. Время от времени здесь слышатся взрывы, когда отдельные куски льда разрываются под давлением содержащегося в них воздуха».

28 февраля из Мирного отправился главный санно-тракторный поезд для организации станции Восток. Однако он вынужден был остановиться на высоте 3250 м, где была организована временная станция Восток-1. Лишь в конце нашей экспедиции, с приходом лета новый санно-тракторный поезд «передвинул» станцию на запланированное ранее место, и она была открыта 16 декабря 1957 г. на высоте 3490 м. С тех пор эта станция – одна из основных российских антарктических станций, где проводится широкий комплекс наблюдений, а также проводилось многолетнее бурение глубокой скважины, завершенное в 1998 г. почти у подошвы ледникового покрова.

Мое снежное «хозяйство» располагалось на склоне ледникового покрова от Мирного до 50-го километра от берега моря. Склон ледника, медленно повышающийся к югу, здесь уже поднимается почти на 1000 м над ур. моря. Это была начальная, наиболее крутая часть пути санно-тракторных поездов к внутриконтинентальным станциям. Вдоль дороги ориентирами стояли высокие бамбуковые вехи. По 50 вехам, т. е. через каждый километр, мы вели периодические наблюдения: отмечали высоту поверхности и плотность снега, а также особенности снежной поверхности.

Для объезда вех снаряжался тягач с балком, в котором и жила наша походная команда – кроме меня обычно еще 2-3 человека. Каждое такое путешествие занимало около недели и проходило без особых приключений. А вот работы в непосредственной близости к берегу не обходились без треволнений.

Здесь, в 7 км от береговой линии я оборудовал площадку для изучения снежного покрова; мы ее называли «бамбуковой рощей», потому что на площади 50×50 м стояло много бамбуковых вех, по которым регулярно снимали отсчеты. В хорошую погоду путь до «бамбуковой рощи» на легком вездеходе занимал не более часа, и мы проделывали эту операцию не реже раза в месяц. Но однажды такая поездка оказалась на грани риска, так как неожиданно нас настигла «белая мгла». Это явление природы возникает, когда над однородной снежной поверхностью появляются перисто-слоистые облака, которые, опускаясь все ниже, переходят в равномерное покрывало высокослоистых облаков. «Вот тогда-то все вокруг и растворяется в потоке яркого молочного света. И хотя этого света достаточно, чтобы вдеть нитку в иголку, человек чувствует себя так же беспомощно, как в кромешной тьме», – так написал о белой мгле М. А. Кузнецов, который в ту памятную поездку вместе со мной пробивался в Мирный.