А. Дроздов - В нашем доме на Старомонетном, на выселках и в поле

«Если ты открыл закон, не поднимай шума и не докучай своим открытием соседям. Дай и другим возможность сделать то же, что удалось сделать тебе. Но если желаешь излить свои чувства и оповестить всех о факте открытия немедленно, пройди в лабораторию и ударь деревянным молотком в там-там Научных Открытий (по инвентарной ведомости – таз хозяйственный, оцинкованный). После этого проследуй к умывальнику и в списке поставь против своей фамилии галочку. Оформив открытие, садись и продолжай работу. Может быть, до ужина успеешь открыть еще пару законов.

Мой антарктический диплом.

Примечание. От очередных дежурств по квартире и комнате первооткрыватель закона не освобождается из соображения, что труд, сделав из обезьяны человека, продолжает облагораживать последнего, стирая в нем черты первой».

Семинар вновь вернулся к своим основным задачам: рассказывали о проведенных исследованиях, высказывали новые предположения, строили рабочие гипотезы, которые в последующие дни предстояло проверить. На этих интересных заседаниях родилось много новых идей – о характере движения Антарктического ледникового покрова, о таянии на поверхности снега при температуре до -30 °С, об источниках питания ледникового покрова и много, много других.

Но природа брала свое, зима завершалась, и в декабре пришло время массированных полевых работ. Нас ждал остров Дригальского – одинокий ледниковый купол в 78 км к северу от Мирного. Окруженный со всех сторон отвесным ледяным обрывом, он поднимается более чем на 300 м и представляет собой Антарктиду в миниатюре. Это своеобразная модель ледяного континента, и мы решили детально исследовать ледниковый купол. От вершины до южного края протянулся радиальный профиль с несколькими бамбуковыми вехами, около которых мы совершали посадки на самолете для комплексных гляциологических работ.

«Первыми посадками» назывались приземления самолета на снежной целине вне аэродрома, т. е. в неизвестных местах. За риск, сопровождавший такие посадки, экипажу и находящимся на борту научным сотрудникам полагалась специальная оплата. Место такой посадки определял руководитель данного полета. Для работ на о. Дригальского таким руководителем П. А. Шумский назначил меня. Дождавшись довольно длительного периода хорошей погоды, мы вылетали на остров несколько дней подряд. Пока садились в верхней части купола, где подстилающей поверхностью служил рыхлый, слегка подтаявший снег, все шло благополучно, но вот осталась последняя посадка, в самой нижней части склона, где снега уже не было, а недалеко от поставленной нами вехи просматривалось поле ледниковых трещин. Я указал возможное место посадки, и летчик, сделав два пробных круга, направил машину к поверхности льда. Резко ударившись об лед, самолет покатился вдоль склона, но уклон был достаточно велик, и машину стало разворачивать в сторону трещин. Отчаянно тормозя закрылками (другой возможности уменьшить скорость у самолета на лыжах не было), мы продолжали приближаться к трещинам и остановились всего метрах в десяти от первой из них. Пилот вышел на лед, осмотрел самолет и глухо мне пробасил: «Лучше бы я тебе приплатил, чтобы ты больше не указывал таких мест для первых посадок». К счастью, это была наша последняя точка на о. Дригальского.

Все материалы теперь собраны, и можно в спокойной обстановке моделировать поведение «большой» Антарктиды, глядя на этот маленький ее прообраз.

После завершения обработки антарктических материалов и защиты кандидатской диссертации меня привлекло обилие разнообразных отечественных и зарубежных эмпирических материалов, полученных во время МГГ и, казалось, ждущих того, кто попытался бы их обобщить и осмыслить. Сохранившаяся еще от А. А. Григорьева «землеведческая» научная атмосфера Института географии подталкивала к глобальному охвату. Поэтому я начал трудоемкую и увлекательную работу по получению пока не существовавшего зимнего портрета Земли. Но оказалось, что для понимания и обобщения многочисленных опубликованных данных необходимы мои собственные впечатления и материалы, полученные на горных ледниках. Так возникла идея круглогодичных работ на Эльбрусе, и я засел за составление их программы.

Эльбрус издавна притягивал к себе исследователей, его неоднократно посещали путешественники в XIX в., а в 1932–1933 гг., в период Второго международного полярного года, и в 1957–1959 гг., во время Международного геофизического года, здесь были поставлены интересные гляциологические наблюдения.