Андрей Битов - Все наизусть. Годовой творческий цикл

Он продлился с 1812-го, и если считать еще смерть Гоголя, до 1842-го. Вот туда поместилось лучшее, что было сделано в русской культуре. Вздохнули, действительно, но выдохнуть не дали: декабристы поторопились. В грубом приближении, это те же самые офицеры, которых сажали за то, что они пришли с победой 1945 года. Та же самая солженицынская история: офицер, который что-то увидел и что-то там понял. Это освободившееся поколение нельзя повторно сажать, нельзя второго срока.

Наполеон многое значит и для европейцев. Они живут по законодательствам, еще тогда разработанным. Но они по ним живут! А мы-то по своему законодательству не живем. Мы отменяем каждый раз что-то предыдущее, как будто мы способны написать новое. Прерывистость нашего развития, она неправильная. Мы сами обрываем последовательность поколений, а должна быть преемственность хотя бы в 3–4 поколениях. Надо это претерпеть. Так что, может быть, и сейчас надо терпеть. «И дух терпения, смиренья, любви и целомудрия мне в сердце оживи» – как у Ефрема Сирина и у Пушкина.

Я знаю, что 13-й год – это повод взглянуть на себя – очень правильный и точный. С 1913-м годом стоит себя сравнить еще раз, вот так, сейчас, через 100 лет. Не по производству паровозов.

P.S.К Старому Новому году наш Новый Министр вооруженных сил принял суворовское решение отменить в нашей армии портянки. Трудно даже представить, сколько будет отмороженных ног, сколько мозолей! Вот оно, Столетие!

P.P.S.Мысль, что столетие 1913 года следует отметить, естественно, пришла в голову не мне одному. 14 марта вся страна (во главе) отметила столетие Сергея Михалкова. Непрерывность и преемственность. Символ и знак. Какого роста был бы Дядя Степа, будь он написан сегодня?

P.P.P.S.Такую новость сообщил мне ИТАР-ТАСС:

30 депутатов Госдумы развелись со своими супругами перед сдачей деклараций о доходах.

P.P.P.P.S.Слышал, что снова посягают на Й и Ё, но не мог поверить в такое необольшевисткое кощунство. Однако в кроссвордах, которые я по слабоумию люблю разгадывать, они уже упразднены. Уверен, что такое оскорбление русской речи и Екатерины Великой, не будет нанесено.

P.P.P.P.P.S.В Киеве на юбилее крещения Руси ВВП только что сказал, что самая великая власть это всеравно власть Бога. Надеюсь, что он в этом так же уверен, как и во всем, что говорит.

Потомственный петербуржец («сын дворянки и почетного гражданина», по классификации Мих. Зощенко) родился в Ленинграде 27 мая 1937 года.

Первое воспоминание – 1941 год, блокада.

Читать начал в 1946-м. Первой книгой был «Робинзон Крузо» (дореволюционное издание со старой орфографией; вообще, все мои первые книги были по старой орфографии).

Важность этого события нельзя преуменьшить: каждый писатель начинает как читатель. Я был очень горд тем, что сам прочитал свою первую толстую книгу от первого слова до последнего. С тех пор я стал последовательным читателем: читал только от начала до конца и каждое слово, как бы вслух про себя, как бы по слогам. Такая тупость привела к тому, что я стал читать книги, которые достойны такого моего черепашьего чтения, т. е. только очень хорошие, т. е. восхищаясь.

В 1949-м, в связи с двумя великими юбилеями Пушкина и Сталина, мне был поручен доклад о Пушкине. Я добросовестно прочитал «всего» Пушкина. Он мне понравился меньше, чем Лермонтов и Гоголь, но надолго залег в подсознание. Летом того же года я впервые увидел Эльбрус и влюбился в горы.

В 1951-м я в одиночку додумался до того, что впоследствии было названо бодибилдингом, и яростно занимался им, не пропуская ни одного дня несколько лет подряд. Я еще не знал, для чего мне это понадобится.

В 1953 году не стало Сталина, а я стал самым молодым альпинистом СССР.

В 1954-м, готовясь к вступительным экзаменам в Горный институт, я читал «Посмертные записки Пиквикского клуба» с таким восторгом, будто сам его писал.

В 1956-м, сразу по разоблачению культа личности, я стал писать стихи, влюбился в свою будущую жену, был исключен из института и попал в армию на Север в строительные части, которые были дислоцированы по только что опустевшим лагерным зонам. Это оказалась полезная «экскурсия»: освободившись, я женился, бросил писать стихи и взялся за прозу, что сразу стала получаться значительно лучше. Уже в 1963-м у меня вышел первый сборник рассказов.