С Голынец - Иван Яковлевич Билибин (Статьи • Письма • Воспоминания о художнике)

Меня же за индивидуальность, самостоятельность в работе он ставил в пример перед всеми моими соучениками: "Вот так и нужно работать,— говорил он, — надо всегда искать свою физиономию в творчестве!" (Он особенно подчеркивал при этом слово "свою"). Из сотоварищей моих по мастерской Ивана Яковлевича эстонец Розилехт был способным переводчиком эстонских былин и сказаний на графический билибинский язык; Чернова, как я уже упоминал, подражала Ивану Яковлевичу в рисунке, композиции и даже в темах; две наши "барышни"—Попова и Воронец — были уж очень похожи друг на друга в своих работах: обе они приносили к каждому очередному обсуждению по нескольку аккуратных рисунков стилизованных цветов.

Были в мое время и другие ученики в билибинской мастерской, так называемые гастролеры, вроде некоего художника Бориса Гроссера (ставшего позже парижским) или латыша Альберта Пранде. Походят они один-другой месяц и куда-то исчезнут.

Работая в разнообразных мастерских школы Общества поощрения художеств, я целыми днями пропадал то на Мойке (в графической, живописной или архитектурной мастерских), то в Демидовом переулке (в керамической, офортной и др. мастерских). Но основной и главной своей специальностью я все же считал в то время графическое искусство: книжную графику. Мастерская И. Я. Билибина, казалось мне, была преддверьем какого-то светлого будущего. В настоящем же благодаря заботе Ивана Яковлевича о своих учениках, об их материальном обеспечении, к нам в мастерскую поступали часто конкурсные задания на выполнение всевозможных графических проектов, что давало возможность несостоятельным ученикам иметь заработок, не покидая стен школы. Премии за лучшие ученические работы были в пятнадцать — двадцать пять рублей, конкурсные же премии давали возможность (хотя и не регулярно) заработать от двадцати до пятидесяти рублей в месяц. Во всяком случае, при трудолюбии это давало возможность составить некоторое подобие бюджета: иметь деньги на квартиру, еду, материалы и книги. Ученики Ивана Яковлевича могли обойтись без чужой помощи: они постепенно приучались зарабатывать на жизнь своей специальностью — книжной графикой.

Поступил я в школу Общества поощрения художеств в 1909 году. Весной 1913 года Билибин после отчетной ученической выставки торжественно, при всех моих сотоварищах по мастерской, объявил, что считает мое учение законченным. Тут же он пригласил меня побеседовать о моем будущем к себе на дом. В этот же знаменательный для меня день он вручил мне письмо в редакцию художественного журнала "Аполлон" {1}для С. К. Маковского, редактора этого журнала, предупредив, чтобы я захватил с собой свой отчетный школьный рисунок — иллюстрацию к стихотворению Поля Верлена "Павлины". В письме было написано (содержание я узнал впоследствии, в 1954 году): "Дорогой Сергей Константинович! Если, может быть, у Вас есть какая-нибудь графическая работа, то я прошу Вас обратить внимание на работу г. И. Мозалевского, моего ученика. К сожалению, он может показать Вам лишь один рисунок, так как другие находятся у него где-то в другом месте. Ему особенно удаются ткани из листвы деревьев. Преданный Вам И. Билибин" {2}.

Все эти события взбудоражили меня, выбили из колеи, и я приблизительно около двух недель не решался пойти ни к Билибину на 10-ю линию Васильевского острова, ни в редакцию "Аполлона" у Пяти углов. Наконец, набравшись храбрости, я все же направился к Маковскому.

Редактор журнала "Аполлон", один из идеологов мирискуснического течения, Сергей Константинович Маковский был главным вдохновителем "умеренно левых" течений и врагом "крайне левых" течений. Журнал "Аполлон" воевал на два фронта: с одной стороны, вслед за своим предшественником журналом "Мир искусства" он высмеивал рутинерство казенной Академии художеств и осуждал "иллюстративную пошлость" поздних передвижников, а с другой, боролся против таких группировок, как "Бубновый валет", "Ослиный хвост", "Союз молодежи" и других им подобных.

Графики, постоянные сотрудники "Аполлона", как и живописцы — адепты декоративности и импрессионизма в искусстве, о которых искусствоведы "Аполлона" писали умные и дельные исследования, принадлежали, как я уже сказал, к умеренному левому крылу русского искусства. Живописцы И. Э. Грабарь, К. Ф. Юон, А. Я. Головин, Н. Н. Сапунов, Я. Ф. Ционглинский, К. А. Коровин, И. И. Машков, К. Ф. Богаевский, A. Ф. Гауш, А. Е. Яковлев, Н. П. Крымов, В. А. Серов, М. С. Сарьян, С. Ю. Судейкин; скульпторы А. Т. Матвеев, П. П. Трубецкой, А. С. Голубкина, С. Т. Коненков, И. С. Ефимов; графики А. Н. Бенуа, И. Я. Билибин, Л. С. Бакст, М. В. Добужинский, Е. Е. Лансере, А. П. Остроумова- Лебедева, К. А. Сомов, Д. С. Стеллецкий, С. В. Чехонин, Д. И. Митрохин, B. Н. Левитский, Г. И. Нарбут; архитекторы А. В. Щусев, В. А. Щуко, Г. К. Лукомский — вот та гвардия, на которую опирался "Аполлон" и его редактор— arbiter elegantiarun (лат. — судья изящества) тогдашнего Петербурга.