Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

— Ну да, батенька, тут поневоле уедешь. Еще насмеется, проклятый! — сказал я.

— Стыд! Да такой, знаете, стыд, что лучше бы тут провалиться. У меня вылетит тетеренок — я приложусь и, кажется, выдержу — бац! — глядишь, мимо… Тьфу! Просто злоба берет! А этот Селифошка только усмехнется, проклятый, а сам как щелкнет, так и тут, — в мешок да в мешок! Вот, чертенок! Вот те и не садятся на деревья!.. Нет, думаю, оставайся ты с Богом. Так и уехал… Да… Не забуду этого Селифошку!..

С 23 на 24 января 1872 года было в Барнауле страшное северное сияние. В этот вечер я был с семьею в гостях. По обыкновению, почти все мы играли в карты и не заметили, что делается на улице. Но вот кто-то обратил внимание на то, что в окнах сделалось так светло, что можно было принять за рассвет утра. Тотчас это явление заметили уже все и многие невольно посмотрели на часы, думая, что уже поздно, но на них не было и 12, — значит, утро еще далеко!

Но что же это за свет? Откуда и отчего он происходит?.. Сначала многие думали, что не пожар ли в городе? Но нет!.. Совсем не тот свет и заревом не отливает, а напротив, напоминает рассвет утра, но точно с каким-то искусственным синеватым оттенком. Почти все мы тотчас накинули шубы и выскочили на улицу, где было уже так светло, что многие читали принесенную книгу. Тут, конечно, все уже поняли, что такое явление ничто больше, как грандиозное северное сияние. Долго все гости топтались на месте, ходили по улице, как очарованные смотрели к северу и кроме общего света, разлившегося по всему небосклону, увидали громадные синевато-белые столбы, расходившиеся с горизонта в виде громадного распущенного глухариного хвоста. Целый мир звезд точно стушевался и только более крупные из них, гораздо слабее своего обычного блеска, еще мерцали с высоты неба. Общая картина такого грандиозного явления природы изображала что-то величественное, непостижимое и вместе с тем удручающе действующее на душу. У многих нервных особ ощущался бессознательный трепет, даже страх и непонятная ажитация!.. Многие молчали и только созерцали, а все мы словно еще раз сознали свое ничтожество перед силами великой Природы и как бы смиренно приблизились к Богу…

С вечера г. Бедрина мы отправились около двух часов ночи, и сияние не только не уменьшалось, но едва ли не увеличилось; мы ехали точно днем, но при особом фантастическом освещении. В эту ночь заведовавший в то время магнитной обсерваторией в Барнауле инженер Янчуковский, чрезвычайно энергичный и нервный человек, впал в меланхолию, а затем окончательно помешался и вскоре скончался. На него ужасно подействовало сильное колебание магнитной стрелки.

Это грандиозное северное сияние, это величественное явление северного неба продолжалось, по научным наблюдениям, с 9 часов вечера до 4 часов утра.

Сибиряки северное сияние называют просто «блистаньем», а северные поморы — «сполохом». В Сибири же «сполохом» называют набатный звон на пожар.

В начале 1873 года я был уже на службе в Сузунском медеплавильном заводе, находящемся к северо-западу от Барнаула в 125 верстах. Как самый завод, так и все большое селение Сузун, как его называют попросту, расположены по обе стороны речки Малый Сузун, которая впадает в 12 верстах ниже в Обь.

Сузунский завод начат постройкой в 1764 году, а в 1766 году в нем уже был открыт монетный двор, на котором чеканилась медная монета 10, 5, 3, 2, 1, 1/2 и 1/4 копеечного достоинства. Монета эта называлась «сибирскою», имела в своем гербе «два соболя» и предназначалась для обращения только в Сибири. Она до 1781 года чеканилась 25-рублевой стоимости в пуде серебристой меди, а с этого времени повелено было сибирскую монету сравнять с екатеринбургскою в 16 рублей стоимости в пуде и быть уже общегосударственною. В этот период, то есть с 1766 по 1781 год, было сделано на Сузунском заводе медной монеты на 3799661 рубль. Затем, после пожара на монетном дворе, чеканка монеты в 1848 году была совсем прекращена, и в мое время при заводе остались памятниками от монетного двора только чугунные чеканные станы и считались на приходе по магазину сохраняющиеся чеканные стальные штемпеля.

Надо заметить, что в Сузуне во время его существования, помимо красной меди, плавилось несколько раз и серебро, но было это периодически и в разное время; а в 1850-х годах было устроено ружейное производство, для чего заранее были избраны способные слесарные ученики и отправлены для изучения ружейного дела в Тулу. В этот же период при Сузунском заводе, помимо школы грамотности, были школы столярного и резного мастерства, для чего тоже избирались способные мальчики и обучались особо, преимущественно мебельному производству, и надо сказать, что Сузунская мебель была известна в целом крае и славилась своей доброкачественностью. В мое время еще существовали могикане этого периода процветания искусства на Алтае, и их произведения, уже по вольному труду, ценились любителями очень высоко, тем более потому, что эти труженики воспроизводили мебель даже по рисункам с Парижской выставки. И заметьте, что такие серьезные работы производились не из ореха или какого-либо другого дорогого дерева, — нет, делались они из простой сибирской березы, которая по особому способу отжигалась и по наружному виду почти не отличалась от ореха, а прочностью превосходила. Такими виртуозами искусства были Батанов и в особенности Владимиров, произведения которого славились под названием «Владимировской работы».