Александр Черкасов - На Алтае [Записки городского головы]

Однажды я спросил одного промышленника, что делают косачи на току.

— А что, барин! — отвечал он. — Бегают, топоршатся, шипят, словно бруском по литовке; а то как усядутся, да так томно погуркивают, адоли по бархату водят, индо всю душу-то вымотают! Таково лестно и жутко они ластятся!..

Каждую весну я встречал там довольно оригинальной охотой за утками. Оригинальна она уже потому, что мы ее производили, что называется, не вымочив ноги. «Значит, за утками и „насухе“, — скажет читатель. — Странно!» А между тем ничего тут странного нет. Дело в том, что в Сузуне заранее спускают заводской пруд; делают это во избежание большой опасности для шлюза, потому что река Малый Сузун все-таки довольно большая и многоводная весною. Лишь только посинеет и вздуется на пруду лед, а прибылая вода начнет «киснуть» не по дням, а по часам, тотчас необходимо завод остановить и «выдуть» все печи, а лед в пруду расколоть и пропустить через вешняки шлюза. Затем все его пролеты отворяются настежь и дается полная свобода речке идти «на пролет».

Все это легко говорится и пишется, да не так бывает на деле, в особенности когда подхватит дружная весна и пустит вдруг массу воды. Тогда все рабочие «сбиваются» на плотину, чтоб пропустить лед, напирающий на предохранительные ряды свай и сквозь вешняки. Случается, что люди, не покладая рук, работают не только днем, но и ночью, а весь шлюз дрожит от напора воды, которая со страшной силой и быстротой пролетает через настежь отворенные пролеты. Можете себе представить, что в это время делается на спускных шлюзах и внизу, в так называемых бучилах! Тут своего рода страшный водопад, где бурлит и клокочет точно взбесившаяся вода, которая рвет и мечет по всему бучилу, набивает целые горы пены и поднимает на значительную высоту страшные фонтаны. Словом, тут своего рода ад, в который избави Бог попасть всякому смертному!.. А между тем были примеры, что в этот ад попадали рабочие и волею судеб сохраняли свою жизнь: их счастливо продергивало сквозь взбесившееся бучило и затем, уже далеко ниже, выбрасывало на тихие плеса и на берег. Но были и такие случаи, что несчастных коверкало и выкидывало уже обезображенными трупами.

Рассказывали, что однажды удернуло через вешняк одного рыбака в лодке, который не потерялся и, стрелой пролетев по спускному длинному шлюзу, все время правил веслом, почему не дал повернуться боком своей ладье и носом же попав в бучило, невредимо проскользнул этот ад и с залитой водою лодкой успел вылететь на косу.

Лишь только пройдет, бывало, вода и минует опасность, я со своим «гиттеншрейбером» (письмоводитель по заводской части) Степаном Васильевичем Широковым, охотником и хорошим рыбаком, и с тем же Архипычем пускался по реке Сузуну в небольшой лодочке за дорогими весенними утками. Охота эта очень веселая и не утомительная, но не совсем безопасная, потому что приходится плыть несколько верст по страшно быстрой воде освирепевшей реки, где то и дело попадаются крутые кривляки и разные наносные «заломи». Тут надо держать ухо востро, следить за водой далеко вперед и не дремать при малейшей опасности. Иначе можно выкупаться в ледяной воде и утопить все вещи, а пожалуй, познакомившись с обитателями водяного царства, отправиться уже выше, в мир теней и духов!.. Вот почему тут надо быть наготове и соображать, что делать в случае опасности. Не могу и теперь сказать положительно, но, быть может, эта самая опасность и тянула меня неудержимо каждую весну прокатиться несколько раз за утками по бешеному Сузуну.

Надо заметить, что в это время Обь и озерки еще недвижимо стоят, покрытые посиневшим льдом, и утке, кроме небольших снежных лывок, деваться некуда. Вот она и «сваливается» к речке Малому Сузуну, который от спуска воды из плотины проходит меньше всех остальных речек.

Мы обыкновенно делали так: рано утром привозили лодку к берегу; тут же, в селении, спускали ее на воду и, сложив все пожитки, отправлялись, благословясь, вниз по реке. Тут грести веслами не приходилось, а нужно было только умеючи править кормовым веслом, потому что лодку сильно несло одной струей течения. Поэтому Широков всегда садился в корму с «правильным» здоровым веслом, Архипыч помещался в середине на сложенных вещах, а я как можно удобнее, с ружьем наготове, пристраивался в носовой части лодки. Вот и вся штука — поезд готов!.. Нас сама река быстро несла по воде, и всякий зорко делал свое дело на избранном посту. В заводях мы тихо и плавно подвигались вперед, а на быстринах и «разбоях», болтаясь на лодке, стремглав пролетали опасные места и затем или вдруг, или плавно выезжали за крутые повороты или «кривляки» речки.