Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Новые Animals показали себя успешным коллективом, по крайней мере в то время у нас были успешные сорокопятки такие, как например, Sky Pilot, которую мы писали вместе с Королевским Шотландским Гард—Пайпом и оркестром военных барабанщиков. Те гастролировали по Америке и задержались в Лос—Анжелесе, где мы и записали пластинку вместе с ними. Затем мы наложили пулемётные очереди и звуки взрывов и слили всё в одну дорожку. Крупная работа! У меня было желание сделать первую в мире стерео–сорокопятку, а концертное исполнение Sky Pilot совместить со световым шоу и стробоэффектами. Бунт часто бывает следствием похожих опрометчивых фантазий. Альбом назвал «Ветры перемен». Другие нарезки, вошедшие в пластинку это — Yes, I Am Experienced, San Franciscan Nights и Good Times.

Предстояли японские гастроли. Я с удовольствием вспоминал первое своё посещение земли восходящего солнца, но эти доказали, что не всё так хорошо, как хотелось бы. К моему удивлению в аэропорту нас встретил человек в сером костюме и с белыми перчатками на руках, который, как оказалось, намеревался сразу с поля отвезти нас на пресс–конференцию.

— Э, так это мистер Биг, — сказал Зут Мани, ещё не отдышавшись, когда прибыл этот человек, посланный агентством.

Кевин, наш импресарио, пожал руку мистеру Бигу, который и пригласил нас в свою страну. Ростом он был пяти футов, добавьте сюда жёлтую кожу и зловещую улыбку. Улыбаясь, сверкал он золотым зубом. Что–то в нём было пугающее. Я приготовился к худшему. Тем не менее, я всё же надеялся, что гастроли протекут спокойно, раз с нами поехал Терри МакВей, в качестве роуд–менеджера.

Три дня скучнейших, утомительных интервью, наконец, прошли, и мы стали готовиться к первому нашему выступлению этих японских гастролей. Осака. Мы приехали на место в новейшем, делающим 100 миль в час, скоростном поезде. Концерт прошёл, как один оборот стрелки часов. Отличное получилось шоу. Таким началом мы все остались довольны. Аудитория аплодировала, как принято в Японии, достаточно сдержанно, но могу сказать, им понравилось. Всю следующую неделю мы мотались из Токио, на разные большие, хорошо организованные концертные площадки.

Все под впечатлением японской обходительности и манер, так, одним вечером, в конце нашей первой гастрольной недели мистер Биг пригласил нас на обычную в таком случае обжираловку. Вся наша группа полным составом и сотрудники агентства принимающей стороны, уместились за огромным продолговатым столом в одной из задних комнат лучшего Кобе–стек ресторана, находящегося на Гинзе, одной из главных улиц Токио. Мистер Биг в своём костюме из ткани, которую здесь за чрезвычайную прочность и мягкость зовут акульей кожей, сел в конце стола и потирал руки, от удовольствия его лицо ещё более расползлось, оставив от глаз одни щёлочки. Обожравшийся сметаной котяра. Он посмотрел на меня и, слегка кивнув, произнёс:

— Сегодня вечером, Бёрдон, сынок, Нам предстоит большая работа. Мясной кобе, а?

Я тоже улыбнулся, кивнул ему и сказал:

— Да, конечно.

Я оглядел присутствующих — сияющие как баклажаны лица, и радостные возгласы при виде полдюжины японских красавиц, вносящих столовые приборы и закуски. Белоснежные накрахмаленные салфетки, как детские слюнявчики, были всем нам повязаны нежными японскими ручками, владелицы которых, как мы скоро к нашему нескрываемому удовольствию расселись рядом с каждым из нас и стали готовить кобе–биф прямо на столе перед нашими изумлёнными взорами, для каждого в отдельности! Волшебная страна, настоящий мужской рай!

На следующий день, расплатившись с такси, я задержался перед зданием, в котором предстояло нам выступать. То, что оно находилось на самой дальней части Центра, в конце Гинзы, ничуть меня не удивило. Я уже привык, что в Японии концертные площадки могут располагаться в самых странных местах. Но когда лифт меня поднял на шестой этаж, я с удивлением услышал, как из темноты помещения донёсся голос Денни МасГаллока:

— Не моё это дело, дружище, но здесь даже нет места поставить басовый усилитель. Выглядит всё ужасно. Я не могу его положить набок, это убьёт весь звук, да и усилитель может сгореть.

Слышу, ещё чей–то голос:

— Зут, а Зут, они собираются расширять сцену, для вторых клавишей, а?

— Нет, не думаю.

В темноте слышались недовольные голоса ребят. Затем услышал я уверенный голос Терри МакВея.

— Ладно, к чёрту пререкаться, мужики, мы увеличим сцену партекаблями, скрепив их между собой, всё будет путём.