Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

М. Дж. уехал на Багамы организовать задуманную схему, с которой все согласились, перед тем как покинуть Лондон. Майк заверил нас, что познакомит нас с нужным человеком, который всё сделает за нас. Встреча должна произойти на его яхте. Тем временем от обязательств перед американским телевидением нас никто не освобождал. Нас пригласили выступить в Рождественской программе Лайзы Минелли в качестве Little Red Riding Hood. Мы должны были изображать волков. Большое дело! Но где здесь, скажите, рок–н–ролл? Меня это сильно задело, но ребята восприняли это вполне серьёзно. Мне бы хотелось вместо этого поджемовать в нью–йоркских клубах, но я бы попал в немилость американским музыкальным профсоюзам. Майк пытался отговорить, ссылаясь на то, что это могло поставить под угрозу вообще все наши американские гастроли.

Я чувствовал себя заключённым и строил планы побега. Меня угнетали тянущиеся бесконечно часы съёмок эпизодов этой Рождественской программы. Успел возненавидеть наши роли маленьких волчат с бутафорскими ушами и серую шерсть на наших лицах. Гримировали нас не менее трёх часов, сожравших наше утреннее время. М. Дж. всё ещё не терял надежды сделать из нашего лишённого кожи блюз–бенда поп–группу. Мне это совсем не нравилось. И я начал понемногу всех ненавидеть. Но похоже, все были другого мнения. Им даже нравилось. Час просто ошалел от близости Лайзы Минелли. Сиял как начищенный медный таз. Но всё когда–то кончается. Кончились съёмки на телевидении. Пришло время возвращаться к рок–н–роллу. Нам предстояло дать несколько концертов на севере штата Нью—Йорк. И снова мною завладело странное чувство среднее между паникой и безразличием. Чем–то необходимо было пожертвовать и этим чем–то был я.

Клаустрофобия. Не разорвать путы. Ни с кем не попрощавшись, я ушёл и направился в Центральный парк. Мне просто необходимо было увидеть моего любимого зверя. Вот и он, великолепный индийский тигр. Ходит взад–вперёд по своей клетке. Люди платят, чтобы увидеть его, этот символ дикой природы, свободы, бескрайних пространств. Увидеть его в безопасной для них клетке, так и я оказываюсь для них для всех безопасным с этой новой группой. И очень может быть, он уже давно свихнулся, проведя всю свою жизнь в тюрьме. От символизирует собой всё, что есть в моей жизни верного и неправильного.

Не знаю сколько времени я провёл у его клетки, ловя его гипнотизирующий взгляд. Но уже сгустились сумерки и зоопарк опустел. Я понимал, что уже опоздал на важное для всех выступление. Мне бы сейчас лететь на север, но я пропустил свой самолёт.

На следующий день М. Дж. устроил мне головомойку. Каким–то чудом ребятам удалось сыграть без меня этот концерт. При свете дня я осознал, как плохо я поступил с ребятами, бросив из на произвол судьбы. И я пообещал перед ними всеми до конца гастролей загладить свою вину. М. Дж. вздохнул с облегчением, как и все в группе. Оно были рады моему возвращению, и мы были снова вместе одной командой. Но несмотря ни на что всё по–прежнему шло наперекосяк. Начал высказывать нам своё возмущение Дейв Рауберри, видите ли, ему кажется, что ребята его сторонятся.

Всё прояснилось с нашим прилётом на Багамы. Там мы должны были познакомиться с нашим налоговым экспертом. Начнём с того, что поселили нас не в гостинице, а на яхте. Вот там то и пришёл конец нашим Animals. Все стали слишком разными. Нет с нами Алана. Ушёл и Джон Стил. Хотя и нравились мне влившиеся в наш коллектив ребята, но некое волшебство, которое связывало нас, испарилось.

Мы стойко выносили напряжение тяжелейших гастролей, но за такую адскую работу мы не получили должного вознаграждения. Невероятно, но мы получали по две сотни фунтов в неделю. Может показаться, что это большие деньги для тех лет, но это на самом деле мелочь по сравнению с капиталом, который делали на нас наши хозяева.

М. Дж. собирался рассказать нам о мешках денег, которые будут в безопасности лежать на наших счетах в офшорном хранилище. Вот одна из многих причин, почему мы торчим здесь, на яхте, параллельно записываясь на этой передвижной студии с новым продюсером, Томасом Вильсоном, у кормило, и нам казалось, что записи вроде Don't Bring Me Down будут иметь коммерческий успех. Всё говорило за это. И успех наших американских гастролей, и завоевание новых территорий, таких как Польша, например. Но понятие «коммерческий», угнетало меня, оно было для меня сравни «распродаже». Утрата волшебства — вот что важнее было для меня в тот момент, и если оно не возвратится, я просто по–английски уйду.