Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

— О, привет! Что ты делаешь!? Как ты сюда попал? У тебя же нет ключа, ведь так, да? Бёрдон, снова через окно! Ты не исправим. Слушай, а твоя жена знает о твоей страсти к женскому белью?

— Нет, но думаю, скоро догадается.

— Стой! Что ты ищешь в моём шкафу? Закрой его! — бьёт меня корсетом, вывалившимся из её волшебного сундучка со всякими женскими штучками.

— О, нет! Никакого больше шампанского! — взмолился я.

— Где ты был всё это время, пока не пришёл ко мне?

Сообразительная девушка. Пришлось мне сочинить для неё целую историю, почистив горох из стручка. Она нашла всё это очень забавным. А сама — голая на полу, в руке бутылка шампанского.

— Ну же, миленький, иди сюда, хочу посмотреть, осталось ли в тебе, что–нибудь и для меня.

Приключения под стать Гераклу — настолько тяжело мне пришлось, что я уже почти весь выдохся, чтобы испытывать наслаждение. Устал до чёртиков, и всё же пришлось смириться. Но к тому времени как она кончила надо мной трудиться, мир уже снова мне казался таким удивительным. Ушёл я от неё с боем часов, в двенадцать. Последней в списке была Ева — снова в Мейфэйер. Такси уже ждало меня на углу. Я уже был близок к тому, чтобы оставить после себя только следы пепла. Ева — немка, прекрасное тёмноволосое создание.

Потрясающе красивая и совершенно помешанная. В моём вкусе. Позднее в Лос—Анжелесе, когда я узнал её ближе, мы провели вместе много радостных вечеров. А возвращаясь к тем дням, скажу, что тогда мы только ещё присматривались друг к другу. В своём окружении Ева была звездой. Меня ни сколько не удивило, что когда лифт поднял меня до её этажа, тот чёрный парень, которого я давно заприметил по лондонским клубам, в раздражении шёл мне навстречу, тяжело дыша. Бросив на меня сердитый взгляд, прошёл мимо, оставив дверь в квартиру Евы открытой.

— И закрой за собой эту чёртову дверь, мать твою! — услышал я её визг.

Я отскочил от двери, опасаясь, что ему вдогонку полетят какие–нибудь предметы, и вместо него попадут в меня.

— Ева! Ева, это я, Эрик.

— О, Эрик, заходи.

Толкнул дверь спальни. Зажжённые свечи и две девушки на постели — Ева с блондинкой. О, нет, стой! Две блондинки! На Еве был белокурый парик. В свете свечей, из–за её несколько смуглой кожи она выглядела особенно эффектно, впрочем, как и её подруга. Что здесь сказать? Всё, о чём бы любой мечтал.

К тому времени как я добрался до Кромвеллиана, был уже час дня. У меня, должно быть, такое было написано на лице, что все, с сияющими лицами, тут же взорвались аплодисментами и хором запели старую мелодию, I’m Getting Married In The Morning.

— Сделайте одолжение, налейте срочно мне выпить, — произнёс я. — Умру от жажды.

Снова шампанское. О, нет!

Меня окружили знакомые лица, Крис Фарлоу, Джефф Бэк, Кит Мун. Сколько их было «За тебя!», пока я был в состоянии поднять бокал.

Мы с Пилюлей остались одни в полумраке пустынного помещения клуба. Наверху в баре подсчитывали выручку. Здесь, внизу, только я и Пилюля.

— Скоро будет светать, и через нескольких часов ты женишься.

Пилюля встал.

— Удачи.

И растаял в темноте. Пора. Пешком добрался домой, лифт поднял меня на четвёртый этаж. Дверь, соседняя с моей, вела в жилище Вильяма Берроуза. Было тихо как всегда. Я вошёл. Последний раз я здесь один. Я надел новые джинсы и эффектный ярко–голубой с золотой вышивкой афганский жакет, который купил в прошлые выходные. Воистину нетрадиционная предстоит свадьба.

Хорошо помню, как шагал я в эти ранние часы через Сент—Джеймсовский парк в сторону Pretty France, временами поглядывая на часы, чтобы убедиться, что не опаздываю. Мне очень не хотелось заставить её ждать на улице. Я стал шире шагать, надеясь, что от быстрой ходьбы алкоголь, всё ещё пытающийся циркулировать внутри меня, скорее испарится. Вот уже и каменные львы, символ Британского владычества прошедших эпох. Семья, неприкосновенность, брак, дети. Великолепно!

Дышится легко, чувствую себя всё лучше и лучше, и тут вдруг, вот уж чего совсем я не ожидал. Заворачиваю за угол и вижу их, головные платки треплет ветер, сотни женщин с колясками, у многих на руках дети. Не обойти и не свернуть. Откуда они здесь взялись в это время, понять не могу. Одичавшее стадо женщин. И прямо перед моей росписью!

— Ах, ты, подлец, Пилюля, — говорю я себе, и в голове моей начинает кое–что проясняться, — так вот как ты обещал мне тихую и незаметную свадьбу!

Но винить мне некого. О ком я всё время думаю, спрашиваю себя, ну, конечно же, о женщинах, вот и получил. Поворачиваюсь и иду к ЗАГСу.