Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

В школе я до умопомрачения зачитывался комиксами, помню, променял значительную часть моей коллекции американских цветных комиксов на настоящий духовой пистолет Дейзи. Я понимал, если отец найдёт его, он закатит мне настоящую взбучку. И это стало моим самым строжайшим секретом, я уже говорил — мой отец был, как сейчас говорят, настоящим пацифистом. Более того, он мне запрещал даже ходить в кино на фильмы про войну, тогда как остальные ребята с наслаждением делились впечатлениями от увиденного на экране. Даже не помогал выдвигаемый мною аргумент, что мне просто необходимо увидеть моего любимого актёра, Джеймса Мейсона в роли Роммеля. Категорически запрещалось. Поэтому духовой пистолет жёг мои руки. Я возвратился домой из школы, пряча его в кармане моей куртки. Я сделал пару катышков из хлеба, чтобы попытаться ими выстрелить.

Прежде всего я проверил, нет ли никого внизу и снова поднялся наверх. Но тут я вдруг заметил огромную сине–зелёную навозную муху, с жужжанием летящую по коридору. Портьера, висящая в проёме, закрывала меня полностью. Пулей я ещё его не зарядил, и решил просто попробовать сбить её струёй воздуха. Муха, видимо почувствовав потенциальную опасность, обратилась в бегство и села на краешек подоконника, на котором стояла причудливая вазочка тёмного стекла. Я прицелился и нажал на курок. Струёй воздуха, вырвавшейся из дула пистолета, смахнуло её (вазу, но не муху) с подоконника. Осколки разлетелись по всему полу, и, услышав шаги отца, я побелел.

— Что ещё там?

Я запаниковал и быстро спрятал пистолет в задний карман брюк. Отец уже был совсем рядом, он отдёрнул портьеру и увидел разбитую вазу.

— Что здесь произошло?

— Я лишь хотел схватить навозную муху, такая большущая сине–зелёная, и она так медленно ползла по окну, что мне захотелось её поймать, и…

Вдруг выражение лица его изменилось.

— Ты не порезался? С тобой всё в порядке?

Я почувствовал себя ещё хуже, услышав, что он беспокоится, не поранился ли я. Но когда отец убедился, что со мной всё в порядке, то отвёл меня наверх и начал отчитывать меня, сказал, что мне из тех денег, которые я получаю за газеты, придётся возместить нанесённый мною ущерб. И это стало первой ласточкой среди многих неприятностей, которые я испытал на себе из–за своей неодолимой тяги к огнестрельному и холодному оружию. На следующий же день я взял своё сокровище на пустошь и в одном из бетонных бункеров, в одной из наших огневых точек, я, завернув его в промасленную тряпку, закопал в землю в одном из углов. «Там он будет сохраннее, — подумал я, — до того момента, как мне понадобится».

Прошло прилично времени после этого отвратительного случая с навозной мухой, и я решился отыскать и применить моё грозное оружие. Я надеялся и молил Бога, чтобы всё обошлось. По дороге из школы на перекрёстке мы встретились с Аланом и свернули по направлению к нашему доту. Толстенная в полдюйма железная дверь оказалась кем–то прикрыта. Нам с Аланом, приложив все наши силы, удалось всё–таки открыть её, и мы вступили в холод и темноту, пахнущие сыростью, гниением и ещё чем–то едким. Сказать, что мы были взволнованы, когда откопали и стряхнули землю с пистолета, это не сказать ничего, мы были на грани помешательства. Всё, что нам нужно было тогда — это срочно достать какие–нибудь металлические круглые брусочки или купить разноцветных дротиков с мишенью, и мы могли бы вернуться сюда и стрелять, сколько душе влезет, и никто бы нам не помешал.

Не могу сказать, что отец не ходил в кино. Я часто упрашивал его взять с собой меня. Но однажды он сам предложил мне это. Ну и что ж, что мне не понравилась афиша — я бы пошёл в любом случае. И когда на экране я увидел Мерилин Монро в цветах техниколор, я понял, что он хотел мне показать. «Ниагару». Великое потрясение для нас обоих, и для меня, и для отца. Всю дорогу из кино домой мы не проронили ни слова. Только иногда встряхивали головами. Мы понимали, что только что увидели нечто совершенно особенное. Мерилин Монро.

Когда в мир пришло телевидение, когда на нашей улице появились у соседей первые телевизионные приёмники, мы целыми толпами ходили от окна к окну, упражняясь в акробатике, чтобы только краешком глаз увидеть через занавески голубой экран. Дядя Джек тоже купил его себе и пригласил меня посмотреть на него. Это было днём, и когда он его включил, первое, что я увидел, это были чередующиеся чёрные и белые строчки. Когда глаза привыкли — я увидел! Да, это были фигуры, и они двигались! Это было поле для крикета — только без возражений — просто пустое крикетное поле, ничего более. Должно быть, дядя включил, когда был перерыв в игре. Вдруг, внезапно на экране появилась маленькая белая собачонка, она задрала ногу и пописала прямо в камеру. Это была первая вещь, которую я увидел по телевидению.