Эрик Бёрдон - Раньше я бывал зверем, теперь со мной всё в порядке

Парень делает шаг ему навстречу. Час, как если бы приготовился что–то ему сказать, наклоняет голову, затем резко выпрямляется — парень даже не успевает моргнуть глазом, как из носа у него хлещет кровь. Мгновение, и мы запрыгиваем в автобус, захлопывая за собой дверь, а Таппи нажимает на газ. Мы мчимся в ночь. Но у кого–то из тэдов Форд—Кортина и — за нами уже погоня. Весь Лидс наполняется визгом шин, пока мы не выскакиваем на трассу и не отрываемся от преследователей.

На тех гастролях нас догнало отличное известие — Декка заключила с нами годовой контракт. Это была полностью заслуга Микки Моста, и мы отправляемся на студию нарезать свою первую сорокопятку Baby Let Me Take Your Home. Майк Джеффери в свою очередь подписывает договор с агентством Гарольда Дэвидсона и Дик Кац лично занимается нашими концертами. Благодаря известности этого агентства и нашей замечательной музыке, эта первая наша запись влетает на пятнадцатое место национального списка популярности. Выступления проходят ещё с большим успехом и с ещё большим количеством обожательниц.

К всеобщей радости Питер Грант становится нашим личным роуд–менеджером, а Таппи Райт — верным хранителем нашего оборудования. Что за парень, этот Питер Грант! Десяти футов в окружности и шести футов ростом, но при этом обладатель очень мягких манер, и мы все его очень сразу полюбили. Бывшей борец рестлинга, он со временем становится одним из самых мощных движителей в музыкальной индустрии.

Но муки рождения Animals были ещё ой как далеки до завершения. Насыщенные гастроли, набитый до отказа мини-Коммер, а чуть позже Форд—Галакси; часы, проведённые в дороге в жуткой тесноте, и в гостиницах всё время вместе, послужили причиной совершенно нелепых ситуаций. Помню однажды, мы остановились заправиться. Парни вылезли размять ноги, и гуськом поплелись через всю заправку к газетному киоску прикупить журналов, газет и разных сладостей. Час вернулся в автобус первым и сел на место Хилтона Валентайна. Пришёл Хилтон. Его возмущений не было границ.

— Что ты делаешь на моём сиденье!?

— Что ты хочешь этим сказать, что это твоё сиденье? Это же автобус, и у него есть сиденья. И подразумевается, что они предназначены для сидения. Они не твои, и я не могу сидеть на твоём сиденье.

— Но здесь же моя сумка, ты, скунс!

— Я не возражаю, зануда, полезай в автобус, мы опоздаем из–за тебя на концерт.

В знак протеста Хилтон уселся прямо на траву, растущую на обочине автотрассы М1. Проезжающие мимо с удивлением оглядывались на нас. Только представьте, вот мы, молча сидим в автобусе, уткнулись в свои только что купленные журналы и газеты, а Хилтон сидит по–турецки на траве рядом.

В эти же самые дни и в не лучших условиях приходилось передвигаться из города в город, с концерта на концерт и Камням, и Yardbirds, и Битлам, и Айку и Тине Тёрнерам, и Supremes, и Отису Реддингу, и Джеймсу Брауну, и Чаку Берри, и Малышу Ричарду, и даже Рэю Чарльзу и Бо Дидли, и многим–многим другим звёздам. Удивительный разноцветный мир исполнителей сплетался в единый музыкальный ковёр по обе стороны Атлантики, благодаря продолжительным гастролям, следующим за выпуском их новых пластинок. Рок–н–ролл неумолимо завладевал всей планетой.

Мы дикими зверьми ворвались в мир, находящийся под пристальным прицелом прессы, телевидения и радио. И, будучи в эпицентре внимания, мы всё делали от нас зависящее, чтобы получить как можно больше тепла от той музыки, которую люди вроде джазового промоутера Нормана Гранца любили хаять. И если джаз был грубо обработанным бриллиантом, то рок–н–ролл — пластом угля, дающим людям тепло и огонь в очаге. Я всем говорил, что к джазу никакого отношения не имею, и что пусть лучше меня считают рокером, вступившим в нескончаемую борьбу и желающим пробудить в душах людей адские желания и привнести радость в сердца миллионов. Дальше — больше, даже у наших роуди журналисты стремились взять интервью!

Газета Нью—Мюзикл-Экспресс в лице Кита Альтхема, репортёра, известного своими горячими репортажами, получила у нашего замечательного роуди эксклюзивное интервью. Он назначил Киту встречу перед концертом в ближайшем пабе в Южном Лондоне. Пришёл Кит — блокнот, огромная ручка, макинтош — вылитый молодой Бульдог Драммонд и записал бессмертные слова Таппи Райта, нашего роуд–менеджера, вырвав их прямо изо пасти этого экстраординарного животного, и накормил ими всю рок–н–ролльную прессу. Кит, быстро сообразив, что уже на часах десять минут девятого, а синий автобус стоит ещё не разгруженным напротив паба, спросил Таппи, почему он не торопится разгружать инструменты к предстоящему концерту? Таппи начал объяснять ему, что это лично им придуманная техническая уловка — начать готовить сцену, как можно позднее, но при этом успевая вовремя. Только так он может заставить устроителей, пытающихся сэкономить на грузчиках, подсуетиться о помощниках. В противном случае, начни он устанавливать сцену заранее, в три или четыре часа дня, ему пришлось бы всё тащить на собственном горбу. Таппи настолько был взбешён, что это его откровение стараниями Кита попало на страницы NME, что уже никогда ни одному журналисту было не вытащить из него ни единого слова. И следующим нашим шагом мы решили нанять в помощь ему второго роуди, Алекса «Рыжего» Тоса.