Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

— Мы занимаемся импортом–экспортом музыкальных инструментов, — повторял он всегда, и у меня не было желания вникать в подробности. Замечу только, что он всегда разъезжал на шикарных машинах, тратил кучу денег и отправлялся в дальние командировки, предоставляя мне передышки между нашими встречами.

Однажды, когда он и его партнёр, Джим Моррис, были по делам в Америке, мне позвонила Гей, подружка Джими:

— У Рэя неприятности, — сообщила она.

— Ты о чём?

— Он хочет, чтобы ты ему перезвонила. Я дам тебе его номер, но не звони из дома, позвони из уличной телефонной будки.

Я записала номер, судя по нему, это где–то за океаном.

— Где это?

— Гавайи, Рэй всё объяснит.

Постепенно прояснилось, что Рэй в бегах, что он работал на Говарда Маркса, пользующегося дурной славой крупнейшего наркодилера Англии. Рэй вместе с Джимом наполняли наркотиками звуковые колонки якобы гастролирующей группы, и огромная партия контрабанды была обнаружена в аэропорту Лас–Вегаса.

Рэй сказал мне, что во время провала, он, Говард и ещё несколько парней находились в гостинице в Калифорнии. В гостевой книге Говард записан как «мистер Найс (мистер Ништяк), репортёр телевидения», и добавил:

— Одному нашему парню удалось сбежать, оставив пять миллионов долларов. А законникам Невады достался невиданный доселе груз контрабандных наркотиков…

Очевидно, одна из колонок задержалась при отправке в аэропорту Джона ф.Кеннеди в Нью–Йорке, и служебная собака учуяла её на складе. Таможенники перехватили остальное оборудование уже в аэропорту Лас–Вегаса, вынули из колонок наркотики, и дали возможность человеку Говарда получить их со склада с тем, чтобы проследить дальнейший их путь. Однако за получением наблюдал ещё один человек Говарда. Он заметил хвост, поехал за водителем, обогнал его и выбросил перед ним из окна своей машины смятый бумажный пакет. Это был условный сигнал. Водителем грузовика был закалённый в боях вьетнамский ветеран, он стал кружить, запутывая преследователей. Так он водил их очень долго, пока те не догадались и не схватили его. Остальные члены «группы», рассыпались по всему миру с заготовленными Говардом заранее фальшивыми паспортами и достаточным количеством денег, нужным на первое время. Говард вылетел в Лондон через Нью–Йорк, а Рэй — на Гавайи.

— Я в затруднении, — объяснил он мне. — Я не решаюсь использовать паспорт, который мне дал Говард, боюсь, что меня схватят. Ты можешь приехать?

Всё звучало так, как если просят помощи у друга. Я согласилась. Гей посоветовала лететь через Лас—Вегас, а затем уже внутренним рейсом. В этом случай в моём паспорте не будет отметки гавайской таможни. И они не явятся с «извинениями» ко мне домой.

Я видела Говарда Маркса один раз. По каким–то своим соображениям он пришёл на вечеринку, устроенную в честь моего 28–летия. Мы сняли модный в то время ресторан на набережной напротив площади Дельфина. По–моему он назывался «Слон на реке». Я была поражена, насколько приятным он оказался собеседником, вдумчивым и рассудительным. Несмотря на то, что мы были незнакомы, он счёл за счастье заплатить за всё шампанское, которое неиссякаемым потоком вливалось в наши внутренности в тот вечер. У него был сильный валлийский акцент, который сильно мешал при разговоре с ним, особенно, в самом начале. Но к концу вечеринки мы с ним стали танцевать латиноамериканскую конгу, подняв на ноги всех, даже тех, кого я видела впервые.

Недавно, я оказалась рядом с ним снова на званом обеде, он только что вышел из тюрьмы и планировал написать автобиографию. Я сказала, что завидую его университетскому образованию (у него чуть–чуть не хватило баллов до «Красного диплома» по физике в Balliol College Оксфордского университета из–за того, что слишком много времени тратил на опыты с наркотиками, изменяющими высшее я) и очень рада за него, но он перевёл тему разговора:

— Это всё реникса, — сказал он. — Я просто хотел хоть чему–нибудь научиться, вот и всё.

Я поделилась с ним, что задумала тоже описать свою жизнь, но не уверена, хорошая ли это идея.

— Просто сядь, и начни писать, — обнадёжил он меня, — тебе представился шанс обдумать всё по–новому.

Гавайи. Звучит, как лучшее место, чтобы укрыться от всех, и моё воображение положение, в которое попал Рэй, рисовало раем с белоснежно–белыми пустынными пляжами, согреваемыми солнечными лучами, и населённым гостеприимными аборигенами.

Рэй купил часть побережья на севере острова Оаху. В начале 70–х эта часть острова была ещё практически неразвита. Среди пустынного берега виднелась громада недавно построенного японцами отеля. В него мы изредка заходили посидеть и выпить. Он был заселён, в основном, сёрфингистами, которых привлекали частые здесь огромные волны, которые они называли «трубопроводами».