Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

В суде он всё признал, и его приговорили к четырём годам. Судью больше интересовало, что он не платил налоги со своего заработка, чем то, как он умудрялся перевозить такие огромные партии товара через всю планету, что даже и вообразить невозможно. Это было так комично, что в зале даже раздавались смешки.

Его отвезли в Норфолк, и я навещала его там пару раз. Я садилась в автобус на автовокзале Виктория и ехала с жёнами и родственниками заключённых. Это долгое, утомительное и кошмарное путешествие: дети кричали, бегали по автобусу, некоторых рвало прямо тут же, а их матери визгливыми голосами бранили их. И поклялась себе, что так еду в последний раз. На следующий раз, прихватив Дон, мы отправились на её машине и… заблудились.

Должно быть это ужасно, сидеть в камере и ждать, а ты опаздываешь на несколько часов. Но когда Рэй устроил нам ужасную сцену, я решила, что больше не приеду.

Он продолжал писать мне письма. Писал, что мне следует делать, а что нет, и я поняла, что это предел. Он стал жаловаться, что слишком редко я ему пишу. Письма становились всё раздражённее и раздражённее пока, наконец, не написал, что собирается подать на развод и пришлёт соответствующие бумаги мне на подпись. Я сделала, всё что требовалось, и отослала их обратно. Развод прошёл без препятствий, но когда через два года его за примерное поведение преждевременно освободили, Рэй вообразил, что ничего не произошло и мы по–прежнему женаты.

Он написал домовладельцу и обратился с просьбой продолжить аренду квартиры, на основании того, что платил ренту в самом начале. Ему оказали, вежливо объяснив, что контракт был заключён с его бывшей женой. После этого случая мы больше никогда не виделись и не разговаривали. Так я избавилась от докучливого груза.

Ника я увидела впервые, когда он пришёл к нам в Лизгар–Террас с пачкой писем, адресованных моей компаньонке. Её кузина была его компаньонкой, и письма приходили на его адрес по ошибке. Он был стажёром в какой–то больнице и в его обязанности входило делать анестезию. Он уселся и стал оглядывать наше жилище, все эти ковры, развешанные по стенам платки и драгоценности. Он рассказал, что только что вернулся с Ближнего Востока, и что, в 60–х, будучи студентом, он на каникулы ездил туда покупать разноцветные одежды, всякие аксессуары и украшения, которые потом продавал в модные лавки на Портобелло–Роуд и Кингс–Роуд, в те самые, в которые я любила заходить с Брайаном и Джими. Он сказал, что некоторые из моих шарфов и платков привезены им из Алеппо, из Сирии. Волосы поднимались дыбом от его рассказов, что военные творили в 1967 году на дорогах Сирии и как ловили турецких контрабандистов в Хатайе. Он зашёл ещё пару раз на неделе и мы засиживались до поздна, болтая о том, о сём.

Однажды он позвал меня выпить и я сообразила, что он стал заходить через чур уж часто. Мы пришли в бар на Фулхам–Роуд и я была удивлена, что он знаком с барменом. Бармена звали Джош и он был один из немногих на кого напал Джонни Бриндон и остался жив. Бриндон был известен своей дружбой с принцессой Маргарет и в этом районе пользовался дурной славой за свою жестокость и драки с первыми встречными. Если я заходила в паб и видела, что он там, я пулей вылетала оттуда. Для меня он был настоящим психопатом. Анджела была с ним знакома, и он как–то напал на её парня и разбитой бутылкой ударил ему прямо по яйцам, того срочно пришлось отправлять в больницу, где ему наложили швы. Совсем недавно Бриндон умер от спида.

Домой мы ехали на такси, и Ник положил мне руку на колено. Я поняла, что он пойдёт дальше.

С каждым разом во мне росло чувство к Нику. Меня обезоруживала его интеллигентность, я могла с ним говорить буквально обо всём. Если не считать Маркса, я впервые встретила такого образованного человека. После окончания общеобразовательной школы, он изучал медицину в Кембридже, но вместо того, чтобы чувствовать пропасть в нашем образовании, его индивидуальность всё более меня привлекала, более, чем это было с Джими или Рэем. Он был невозмутим и жизнь свою вёл размеренно. Несмотря на это, мои действия он и не думал контролировать. Временами, у нас возникали разногласия, совсем как с Джими, но никогда они не наращивали обороты, так как мы обнаружили, что можем просто договориться. Я решила с ним сходить в больницу, когда его срочно вызвали на работу. Я осталась ждать его в ординаторской, и ловила на себе грязные взгляды медсестёр.