Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Я отправилась к адвокату в надежде, что невинный человек может найти защиту от любых атак. Адвокат был со мной приветлив, но сказал, что я не в состоянии противоборствовать всей системе новостей. И ещё сказал, что ничего существенного я не могу предоставить в свою защиту и пожелал впредь относиться внимательнее к тому, что я говорю во время интервью, и более того, сказал, чтобы я вообще избегала давать кому–либо интервью.

Я последовала его совету и молчала 22 года, если не считать одного выступления в 1981 по американскому радио. Ясно, что оно удалось, я рассказывала о самом раннем периоде нашей совместной жизни, когда мы считали каждый пенни, чтобы купить пачку сигарет, и приходилось занимать деньги у друзей, чтобы что–нибудь купить. Это интервью осело у коллекционеров, с тех пор оно издано на кассете, удивительно, но никто этого даже не мог представить тогда, во время моего первого интервью.

Журналисты, вооружившись моим адресом, забрасывали меня письмами и открытками с просьбами рассказать о Джими, о лондонской рок–сцене 60–х, я мешками выбрасывала свою почту. С моей стороны это не было принципиальным решением, просто меня уже больше ничего из этого не интересовало. Всё осталось в прошлом. И я вовсе не хотела рыться в моей юности и перетряхивать пыльные сундуки.

Следующие два года наращивал обороты алкоголизм Рэя. Трезвым он оставался обаятельным, но лез во все мои дела, так что мой свободолюбивый дух даже дома не находил успокоения. Стоило ему напиться, он превращался в злобного ревнивца, и возражал мне во всём. Он был ревнив и считал меня своей собственностью, как и Джими, с той только разницей, что он был всё время рядом, в то время как Джими подолгу отсутствовал. Я чувствовала себя пойманным зверем, без всяких перспектив на будущее, и стала тихо его ненавидеть.

Однажды Судьба столкнула меня с моей старинной подругой Дон, мы не виделись много лет, и когда она спросила меня, как мои дела, я не выдержала и меня прорвало. Я рассказала, как вышла замуж, как всё пошло кувырком, что хочу уйти, но уйти некуда, что совершила ошибку, но даже не представляю, как её исправить.

— Я снимала квартиру в Западном Кенсингтоне, — сказала Дон, — но сейчас купила дом, и если хочешь, мы можем переписать квартиру на тебя.

— Сколько это мне будет стоить?

— Шесть фунтов и три шиллинга в неделю, но это большая квартира, занимает почти половину дома, есть сад и всё такое.

Квартира оказалась именно такой, какой её описывала Дон, и о какой я всегда мечтала. Так, неожиданно, моя жизнь повернулась к лучшему. И заплатив задаток в 700 фунтов, я получила ключи. Так же как и с Джими, у меня не было смелости сказать Рэю, что хочу расстаться. И я притворилась, что это для нас обоих, хотя считала её исключительно своей. Меня мучили угрызения совести, но одно я усвоила в детстве крепко: я должна иметь свою собственную крышу над головой, а не полагаться в этом на чью–либо помощь. Я убедила Рэя продать дом в Чизвике и мы переехали в Лизгар–Террас вместе. Не особенно то, что я рисовала себе, но двигалась я в нужном направлении.

В это время он пил без перерыва, и я страшно боялась его, когда он приходил домой. Однажды его арестовали и продержали в камере до утра. Это нас поставило в разное положение относительно друг друга, и я могла спокойно подумать о разводе, тем более что родители Рэя были против нашего брака изначально. Я сказала им, что терпеть это я больше не в силах, что он должен съехать с квартиры и подумать над своим будущим, если хочет сохранить моё расположение. Я предупредила его родителей, что если он не бросит пить, брак придётся расторгнуть. Проиграв битву, он переехал к своим. Они надеялись, что они найдут способ вылечить его от алкоголизма, и однажды, трезвого, я приму его обратно. Но у меня такого намерения не было.

Мы остались друзьями, как это всегда случалось с моими бывшими. Но я немедленно сменила все замки, сказав Рэю, что потеряла ключи. И я стала, как кошка, тихо пробираться домой в страхе встретить его по дороге. Противостояние окончилось только с разводом.

Мы продолжали видеться, но уже как друзья. Он недолго ещё проработал на фирме своего отца, я знала, что у него есть какое–то своё дело, по его словам, очень успешное, хотя я не имела ни малейшего представления, чем он занимался. Пара слов, сказанная им, вот и всё, что я знаю. Если честно, меня уже совершенно не интересовала его жизнь. Никаких подробностей, как бы великолепны они ни были.