Кати Этчингем - Моя жизнь, 60–е и Джими Хендрикс глазами цыганки

Не могу сказать, что прошло много времени, но он переехал ко мне в Лизгар–Террас и мы стали жить вместе. Однажды к нам завалились две экзотического вида арабские девушки из Ливана и заговорили на смеси арабского, французского и английского. Видно было, что с Ником они знакомы давно. Одна из них рассказала нам, что её брата убили палестинцы. Ник сидел с ними на полу скрестив ноги и расспрашивал их о Бейруте, о продолжающихся до сих пор уличных боях, и я поняла, что Ника ситуация на Ближнем Востоке волнует гораздо больше, чем я предполагала.

Ник сутками пропадал в операционной и взял творческий отпуск, чтобы подумать, чем ему заниматься в будущем. Он всегда интересовался морской биологией. У его друзей была во владении группа островов недалеко от английского берега, которые назывались Скалпей, недалеко от острова Скайе. Мы решили отправиться туда вместе с небольшой группой морских биологов из Японии и помочь им на ферме устриц.

Остров площадью всего 40 кв.км оказался дикой ветреной землёй со своим собственным источником чистейшей воды и немногочисленными одиноко–стоящими домами. Мы поселились в одном из них, обшитом дубовыми панелями и похожем на охотничий домик. На острове машин не было и мы ходили пешком или скакали на лошадях, а чтобы добраться на материк у нас было грузовое судно больше похожее на старую военную десантную посудину. Нам приходилось самим выращивать овощи, и когда погода особенно портилась мы пару раз перебирались на материк. Японцы были более находчивы, и питались копчёной рыбой, жареными моллюсками и морскими ежами.

Мы пекли свой хлеб и вечера проводили за кухонным столом и принимали гостей, которые то приходили, то исчезали. Я вполне сносно готовила, поддерживаемая в моих начинаниях всеми, кроме Ника, который, к моему удивлению, готовил ещё хуже меня. Однако он ел всё, как и японцы. Я готовила по рецептам миссис Битон, книгу и всё необходимое я нашла на кухне. Было здорово отвлечься от Лондона, к тому же, это оказалось великолепной возможностью узнать друг друга ближе, было предостаточно времени подумать о жизни и о нашем будущем.

У нас не было телевизора и мы были полностью изолированы от остального мира. Вечерами мы играли в настольные игры, или удили рыбу до рассвета. Летом здесь нет тёмных ночей.

Ни Ник, ни остальные мужчины на острове ничем не напоминали тех с ружьями, которых я встретила на Гавайях. Они могли всю ночь обсуждать, какого из оленей–самцов следует пристрелить, потому что в стаде были и очень старые, и больные. У них были ружья с оптическим прицелом и они часами сидели в засаде или бесшумно ползли в мокрой холодной глине, исследуя с какой стороны дует ветер, чтобы незаметно подкрасться к намеченной цели и сделать один единственный выстрел. Им было тошно от бесполезной амуниции.

Ник каждый день нырял с аквалангом, проверяя длинные линии корзин, в которых выращивались устрицы. Обычно он нырял вместе с японцами или с Тедом, который жил на соседнем острове. Но однажды мы вышли в море только вдвоём на небольшой гребной лодке с мотором. Он показал мне верёвочные сигналы и исчез в пучине, оставив меня одну замерзать в Атлантическом океане и не показав даже, как завести мотор, чтобы в случае беды, я могла бы доплыть до острова за помощью, если он, вдруг, не появится через три четверти часа. Я почувствовала, как верёвка дёрнулась в моих руках, не зная что там произошло (я моментально забыла всё, чему учил меня Ник), мне на ум стали приходить всякие истории про китов–убийц и о неожиданно надвигающихся шквалах, сдувающих тебя за секунду. Когда наконец, он вынырнул, он никак не мог понять, почему я в ярости на него набросилась.

Однажды мы вдвоём взяли лодку, чтобы отобедать с парой, живущей на соседнем острове. Мы засиделись позже обычного и уже стемнело, когда мы были на полпути к дому. Не было даже луны, которая указала бы нам путь и мы добирались по звёздам. Нас выручил наш гость, который с фонарём в руках, вышел на мол выкурить сигарету. Если бы мы отклонились хотя бы на несколько градусов, мы бы доплыли до Северного Полюса или разбились бы о скалы. Наше счастье, что море было спокойно этой ночью, а Ник хорошо ориентировался по звёздам.

В 1977 году мы решили пожениться. Это была ещё более скромная свадьба, по сравнению с моей первой, только мы и ещё одна пара, которые были нашими свидетелями. Через семь месяцев родился Джеймс. Ник был первым в моей жизни мужчиной, от которого я захотела иметь детей. Я чувствовала себя с ним полностью защищённой и знала, что он никогда меня не бросит. Я никого так прежде не любила, как его.