Александр Рогозин - Трассирующие строки

Яшин привез новые документы из политотдела — приказы, сводки о боях, агитационные листовки. Роздал политработникам, попросил организовать выступление. Поить чаем его никто не спешил. Яшин попросил собрать людей в кубрике «Федосеева» — там было тепло. Во время выступления согрелся. Перед отъездом его угостили обедом и водкой. Пришло блаженное тепло. На мосту холода уже не чувствовал. В эмке понял — поднялась температура. С утра надо было поселить две редакции, поэтому из Тумака Яшин поехал в Среднюю Ахтубу. Отыскал в темноте уже здание районки, машину отправил в политотдел.

Ответсекретарь газеты Капитолина Павловна, одинокая пожилая женщина, приняла Яшина как родного, постелила на диване редакторского кабинета. Редакция переезжала в Заплавное, а здесь должна была размещаться фронтовая газета. В Средней Ахтубе обосновалась и газета флотилии — «За родную Волгу». Начальник политотдела Бельский приказал Яшину помочь выпустить первые номера.

Утром Яшин понес свои материалы в редакцию, там встретил замполита Северной группы Лемешко. Лемешко сразу заметил, что Яшина знобит, и взял с собой на базу. А вечером они прибыли на «Усыскин», рассчитывая на ужин и теплую каюту. «Там хорошие ребята, не пропадешь», — сказал Лемешко.

Конечно, политотдельцев обязаны были встречать, кормить, предоставлять все условия для работы и быта. Нерадушие могло дорого стоить командиру и комиссару корабля — всегда можно найти недочеты в агитационной и воспитательной работе. Но при первой же встрече понятно было, кто принимает от сердца, а кто — по долгу.

Командиром «Усыскина» был капитан-лейтенант Кузнецов. Он прославился тем, что его корабль первым во флотилии 24 августа ударил прямой наводкой по фашистам в районе Рынка.

Политработников Кузнецов встретил сам, у трапа, дружески пожал руку Лемешко, тот представил ему Яшина.

Яшину дали отдельную каюту. Температура была больше тридцати восьми. Дневальный принес ужин, а следом за ним в каюту зашел комиссар канлодки Гриценко. Достал бутылку водки: «для таких случаев и держу». Пили вместе. Гриценко хотелось поговорить, но вскоре почувствовал, что поэта «ведет», ему не до разговоров о Есенине и Демьяне Бедном. Простился, оставил Яшина одного.

Канлодка стояла «на парах», вдоль стенки каюты проходили обжигающе горячие трубы. Было тепло, если не жарко. Порывы ветра за окном, мокрый берег Ахтубы, поскрипывающие корабельные снасти, сама война — все, что было за переборкой, вдруг показалось Яшину в полудреме далеким, почти не имеющим к нему никакого отношения.

Утром Яшин проснулся от страшного грохота. Это били по Сталинграду корабельные пушки. «Усыскин» поддерживал огнем корабельной артиллерии группу полковника Горохова. Бои шли на территории завода «Красный Октябрь». Радисты и шифровальщики были на постоянном дежурстве. Канлодка получала от армейцев координаты и работала артиллерией по указанным квадратам. Немцы не раз пытались засечь координаты корабля, посылали «юнкерсов» и «хейнкелей», но после стрельбы лодка меняла позицию и оставалась неуязвимой. Немцы решили использовать свою дальнобойную артиллерию. Рассчитали, откуда летят снаряды и начали ответный огонь еще в то время, когда работала артиллерия канонерки. Видеть корабль они не могли, имели только расчетные данные по его расположению и точность их стрельбы оказалась небольшой. Снаряды начали падать на левом берегу Ахтубы, в районе Безродного. В Безродном оставались жители, на горе, в помещении старой школы — госпитали. Все это нельзя было подвергать опасности и Кузнецов в последующие дни стал выбирать позиции канлодки подальше от села.

Самой эффективной была стрельба с использованием корректировочного поста. В составе экипажа канонерок была группа корректировщиков. Моряки выдвигались на передний край, в окопы к армейцам, и непосредственно во время боя корректировали стрельбу при помощи переносной радиостанции. Точность увеличивалась во много раз. Но корректировочный пост постоянно был под угрозой захвата противником. Порой, меняя позицию, корректировщики даже не знали, на чьей территории находятся — нашей или вражеской. Отсиживались где-нибудь в кювете, пока наши или фрицы не проявляли себя. Самое важное было — сохранить рацию. Без нее все подвиги бессмысленны.

Армейские командиры норовили использовать моряков-корректировщиков как разведчиков, посылали вперед, поближе к немцам. Мол, для точности стрельбы. Морячков, конечно, было жалко, но не так, как своих.