Мари Дарьессек - Быть здесь – уже чудо. Жизнь Паулы Модерзон-Беккер [litres]

Сестре Милли: «„Черт, из-за малыша я упала со стула!“ – вот как я себя чувствую. Всё, что надо, – это запастись со мной терпением; иначе ребенок разнервничается. Никогда больше не пиши мне про „пеленки“ и „радостное событие“. Ты достаточно хорошо меня знаешь, чтобы понимать, что я предпочитаю не говорить о том, что скоро мне придется заботиться о пеленках». (Октябрь, дата неизвестна.)

Кларе: «В последние дни я не переставая, постоянно думаю о Сезанне; из трех-четырех сильных парижских художников именно он потряс меня прямо как гром, как грандиозное событие! Ты помнишь, что мы с тобой видели у Воллара в 1900 году? А перед отъездом из Парижа я посмотрела его ранние картины в галерее Пеллерана [47] Огюст Пеллеран – французский предприниматель и собиратель произведений искусства, в начале XX века у него были самые крупные собрания Мане и Сезанна. . Скажи мужу, чтобы он тоже сходил. У Пеллерана сто пятьдесят работ Сезанна. Я видела всего несколько, но они великолепны. Мне так важно знать всё об осеннем Салоне, что я попросила его хотя бы прислать мне каталог. Приезжай поскорее, если сможешь, – в понедельник, потому что в ближайшее время, надеюсь, я наконец займусь другим. Если бы мне не нужно было непременно быть здесь, ничто бы не удержало меня вдали от Парижа» (19 октября).

Матери: «Как бы я хотела провести неделю в Париже! Сейчас там выставлено пятьдесят шесть картин Сезанна!» (22 октября).

Матильда Модерзон родилась 2 ноября 1907 года. Роды были тяжелыми. Они длились два дня и завершились при помощи хлороформа и акушерских щипцов. Врач прописал Пауле постельный режим, чтобы она восстановилась.

Мать Паулы очень рада, особенно на фоне «кошмаров последнего года». Ребенка назвали в ее честь, Матильдой. Последовав примеру матери, и Паула родила дочь. Мать пишет идиллические письма: «Паула лежит на белоснежных подушках, а над ней – ее обожаемые Гоген и Роден. Сияющее зимнее солнце проникает сквозь короткие белые занавески, и красные герани, стоящие на подоконнике, так и светятся, точно улыбки…» Я хочу верить, что Паула тоже была счастлива, что ребенок принес ей безграничную радость.

Хьюго Эрфурт, фотограф, приехавший, чтобы увековечить Отто, сделал несколько фотографий матери и ребенка: изображение очень четкое, Паула лежит на подушке, лицо отекшее, она улыбается. Малышка где-то плачет, где-то спит.

Через восемнадцать дней Пауле наконец-то позволено подняться. Устраивают небольшой праздник. Она просит поставить в ногах кровати зеркало, укладывает косу вокруг головы и прикалывает к своему домашнему платью розы. Дом заставлен свечами и цветами, всё сияет. Паула встает – и падает замертво. Она умирает от эмболии, из-за того, что слишком долго лежала. Падая, она произносит: «Schade». Это ее последнее слово. Оно значит – «жаль».

Я написала эту биографию из-за него, из-за последнего слова. Потому что в самом деле – жаль. Потому что мне не хватает этой женщины, с которой я не была знакома. Потому что я хочу, чтобы она жила. Я хочу показать ее картины. Рассказать о ее жизни. Я не просто хочу воздать ей по заслугам: я хочу совершить чудо, чтобы она была здесь.

И пусть я говорю сейчас за другую жертву смерти, я знаю, он вернется, ведь мертвые не уходят навсегда – и придет день, когда я напишу о короткой жизни моего брата. Его звали Жан, и он прожил два дня; но время еще не пришло.

Как мало ты жила … [48] Wie war dein Leben kurz… Рильке «Реквием» (пер. Б. Пастернака). Я часто приезжала в Бремен, пользуясь тем, что там случались то конференции, то лекции, то нужно было снимать документальный фильм («Арте» [49] Association Relative à la Télévision Européenne – группа франко-немецких телекомпаний. пригласили меня на родные равнины Арно Шмидта, другого «милого моему сердцу немца», бродившего неподалеку от Ворпсведе). Однажды в августе я даже усадила свою семью в трейлер – на севере Германии была хорошая погода, но в пути мы встречали только немцев и поляков, и они, смеясь, спрашивали нас, что мы тут делаем, ведь теплые моря остались у нас за спиной. А мы петляли от картины к картине.

У Клары в руках – письмо к Отто, и она всё ходит, ходит на могилу. Что еще сделаешь? Новость застала Рильке в Венеции в приятной компании Мими Романелли. Он обрывает свою поездку и пишет Мими по-французски, не упоминая Паулу прямо: «В мою жизнь вошла смерть ‹…›. Дорогая, мне не стыдно, что в прошлое воскресенье я плакал в холодной утренней гондоле, которая всё кружила и кружила ‹…›. Эта смерть всё еще длится во мне, точит меня, она меняет мое сердце, делает мою кровь алее».