Сяргей Шапран - Сяргей ШАПРАН УЛАДЗІМНезавершаная аўтабіяграфія. Старонкі новай кнігі

Апынуўшыся пасля заканчэння тэхнікума спачатку на Далёкім Усходзе, пасля ў Сібіры і на Поўначы, Някляеў усур’ёз думаў пра тое, каб жонка прыехала да яго, і таму пісаў у лістах да яе: «.может быть, найдётся место и в Норильске, а если не в самом Норильске, то тут рядом есть релейка, 40 км, ходит электричка. Можно и там, главное, чтобы в Норильске жильё. А вот как раз в нём самая главная загвоздка». «Ну что, изумительная моя? Может, поедем в Дудинку, а? Всё равно и здесь тундра, и там тундра. Так там мы хоть жить вместе будем. А тут с жильём никак. [...] Ты здесь - моя первейшая необходимость, а пока - мысли о тебе. И если вдруг не будет никакой возможности тебе приехать, я всё брошу и вернусь обратно. В Норильске работу тебе я уже почти подыскал, почти потому, что нет тебя самой. [...] Не знаю, заработаем ли мы здесь хоть на колёса к машине, пусть нет, чёрт с ней. Обойдёмся. Приедешь, будем с тобой ужасно много читать, заниматься. Обязательно оба серьёзно займёмся иностранным. [...] Где будем жить - в Норильске ли, в Дудинке, в Игарке - неважно. Везде одинаково. В самом Норильске 2 кинотеатра, а с театра местного проку не много. Да не в этом суть. В театр можно и из Дудинки приезжать. Если бы ты была тоже каким-нибудь “монтёром”, я бы с тобой вообще в тайгу уехал, на точку. Ходили бы на охоту, стреляли медведей и пили спирт».

Ужо з цягам гадоў Някляеў распавядаў: «Мы поженились, когда мне было 19. Она была старше на пять лет, у неё уже был ребёнок - Илона. Очень тяжело этот ребёнок стал моим ребёнком. У меня была страшно дурная ревность: это должно быть только моим, а кто-то этим владел. [.]

Шло время. Я ночами кидался из дома, бегал по каким-то улицам, речкам, болотам, стиснув зубы, проклиная всех, и в первую очередь этого человека, которого, к слову, так никогда и не увидел. [.]

Мне в голову била одна ревность! А потом я стал рассуждать. Дело в том, что на Севере, где я работал после окончания техникума, я получил дозу облучения, мог никогда не стать отцом... И я понял вдруг, что Людмилу с пятилетней Илонкой мне Бог послал! [.]

И потом она отпустила меня надолго, как отпустит не каждая. Я тогда был радиомехаником, неплохо зарабатывал, когда решил: надо ехать в Москву, учиться в Литинституте. Людмила была лаборанткой, получала 60 рублей. Тем не менее, сказала: если чувствуешь, что надо, - езжай. Я возвращался домой - и всё было безупречно, она всячески старалась показать, что всё нормально. Но случился момент, после которого я перешёл на заочное и вернулся в Минск. Я просто однажды открыл шкаф. Я помнил, что раньше там были кофточки, пальто, плащик. А тут я увидел одну курточку, одну кофточку и одни красные штаны. Всё остальное Людмила продала».

Для таго, каб перайначыць лёс, каханая жанчына - дастатковая прычына. І ўсё ж у Мінск з Масквы Някляеў вярнуўся не толькі праз каханне.

ГАЎРУСЁЎ

Яўген Еўтушэнка прыгадваў: «Когда я познакомился в конце шестидесятых с ещё совсем молодым Некляевым, он буквально засыпал меня цитатами из поэзии шестидесятников, ища в них ответы на мучившие его внутренние вопросы. Он понял одно: Родине надо помочь - поэзией, в чьё гражданское предназначение он поверил навсегда, став новым патриотом по Чаадаеву - с открытыми глазами» («шестидесятник белорусский, только чуть-чуть припоздалый», - так далучыў Някляева да шасцідзесятнікаў Еўтушэнка).

Рыгор Барадулін пісаў: «У паэзію Уладзімер Някляеў прыйшоў у самы час. Прынёс сьвежае дыханьне й вочы не задымленыя мэтадам сацыялістычнага рэалізму. Рамантык і рэаліст паядналіся ў адной асобе, у адной натуры». І іншым разам: «.Някляеў - гэта недзе, думаю, і малады Караткевіч, і малады Ясенін. У Някляеве спалучана ўсё найлепшае. Вядома, параўнанне заўсёды небяспечнае, але Валодзю можна параўнаць таксама і з нашымі класікамі, калі тыя яшчэ былі маладыя, арыгінальныя і непаўторныя. Яго можна параўнаць з тымі, хто ішоў у літаратуру нетрадыцыйным шляхам, ішоў буяна і свавольна. Някляеў - гэта шматгранная асоба.»

Ён сапраўды ўваходзіў у літаратуру нетрадыцыйна. Пакуль ягоныя аднагодкі складалі вершы, пісалі першыя кнігі на філфаку Белдзяржуніверсітэта, ён «сканчаў універсітэты» ва Уладзівастоку, Нарыльску, Тайшэце. Ствараў біяграфію. Лёс.

У гэты час ён піша пераважна па-руску - так, у адным з ягоных сшыткаў на 96- ці старонках выключна вершы на рускай мове, напісаныя ў перыяд са жніўня 1966 г. па сакавік 1961-га. І першыя публікацыі на пачатку 1910-х - таксама па-руску. Але ў хуткім часе разам з расійскімі пачалі з’яўляцца публікацыі і беларускіх вершаў. Рыгор Барадулін згадваў, што памятае Някляева яшчэ маладым: «.Ён прыносіў мне свае першыя вершы, і хоць у нас троху розніца ва ўзросце, аднак, думаю, мы адразу спадабаліся адзін аднаму. [.] Ён жа пачынаў пісаць па-руску, але ў яго, як і ў Багдановіча, праявілася генетычная цяга да беларускага слова. Вось якраз па генетычнай праяве беларускасці Някляеў блізкі да Багдановіча».