Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

В тот год Сигрид частенько употребляла слово «ужасно». Она ужасно много развлекается, она встретила человека, который ей ужасно понравился, ей ужасно интересно и ужасно весело. Теперь же она ужасно много пишет, а что еще оставалось? Ибо на все требовалось время. В особенности когда речь шла не только о них двоих, но и о судьбе третьего человека и троих маленьких детей. На это потребовалось куда больше времени, чем она предполагала.

Когда Унсет со Сварстадом жили вместе в Париже, все казалось таким естественным. Они писали, занимались живописью, любили, разговаривали обо всем на свете. Вместе просыпались, вместе ложились спать. Иногда встречались с друзьями. Не так-то просто было снова вернуться к старому порядку вещей, снова подлаживаться под правила, установленные другими. Главной проблемой оставались обязанности Сварстада по отношению к жене и детям, младшему из которых на момент знакомства Унсет с художником не исполнилось и двух лет. Малыш, теперь почти трех лет от роду, был не вполне здоров, и старших девочек пяти и семи лет постоянно отдавали под чужую опеку, потому что мать не справлялась. И чем Сварстад мог оправдать свое предательство? Его жене было всего девятнадцать, когда они поженились. Она всей душой поддерживала его творческие устремления, безропотно переносила его длительные отлучки, в одиночку заботилась о детях, пока он жил за границей, разделяла его отчаяние, когда подводили легкие и мучили проблемы со здоровьем. Это ей, женщине с пышными рыжими волосами, он писал такие неизменно ласковые письма, многие из которых начинались обращением: «Милый мой Зубастик!» «Я всегда знал, что неспособен содержать семью», — жаловался Сварстад несколько лет назад [155] Brev til Ragna Moe Svarstad, privat eie, utlånt av Ellen Lerberg. . Каждый раз, когда ему удавалось продать картину и наскрести таким образом денег на хозяйство, он был счастлив.

Наконец в октябре Сварстад добился соглашения о раздельном проживании. Однако многие проблемы по-прежнему оставались нерешенными. Например, на что будет жить Рагна, когда он покинет семью и отправится путешествовать со своей новой спутницей жизни? И как быть с детьми? Даже после разрыва Рагна продолжала беспокоиться о муже и его здоровье, посылала ему шерстяные носки и свитера.

Между двумя художниками существовала договоренность, что, соединившись, они отправятся в новые путешествия. Их союз задумывался как источник взаимного вдохновения. Они хотели не лишить друг друга свободы, а, наоборот, помочь друг другу раскрыться. Так и не иначе. Сигрид Унсет писала Нильсу Коллетту Фогту: «Мне совершенно необходимо всегда быть рядом с моим другом. Сейчас нам предстоит разлучиться на несколько месяцев, пока он не освободится от других своих обязательств, — и все это время наши отношения должны оставаться в тайне. Но мы надеемся, что потом сможем соединиться навсегда» [156] Brev til Nils Collett Vogt, 2.3.1910, NBO, 343. . А пока ей оставалось приготовиться к годовому ожиданию — таков был срок раздельного проживания супругов — и редким тайным свиданиям.

Унсет не поделилась с другом и доверенным лицом своими мыслями о судьбе Рагны Му — так звали жену Сварстада, когда она, как и Сигрид, ходила в школу Рагны Нильсен. Возможно, Сигрид и не представляла ее себе взрослой. Однако Рагну-школьницу она помнила хорошо, и не случайно: та была одной из девочек, слишком хорошо одетых для того, чтобы им позволили играть с обычными «девочками в передниках», к которым принадлежала и Сигрид [157] Brit Josephson. .

Нини Ролл Анкер как никто другой могла понять стремление Сварстада освободиться от сковывавшего его брака. Она сама расторгла брак, в котором, как она чувствовала, задыхается. Вернувшись в августе из заграничного путешествия, фру Анкер позвала Сварстада к себе в Лиллехауген на обед и сразу заметила, что он изменился: «Он выглядит куда лучше, чем раньше. У него такой красивый лоб, красивая голова — и совершенно необыкновенные глаза. Он рассказал, что разводится с женой; насколько я поняла, ей очень больно. Да — это боль — и совершенно ненужная. У него трое детей, он не хочет ей их оставлять — спросил меня, знаю ли я, куда можно отдать на воспитание таких детей. Не знаю — приют Евгении? Он говорил о живописи и искусстве. Восхищался всем, что имеет отношение к работе » [158] Brev til Nini Roll Anker, 21.8.1910, NBO, 171. .

Только несколько месяцев спустя Нини Ролл Анкер узнала истинную причину развода Сварстада. Посвятив ее в свою тайну, влюбленные ожидали от нее помощи. Прежде всего, Нини могла предоставить Сигрид алиби в отчетах перед матерью. На Новый 1911 год Сварстад представил Сигрид Унсет своим друзьям из Лиллехаугена и Аскера. Нини Ролл Анкер записала в своем дневнике, что Сигрид несколько смахивает на датчанку и что у нее круглая голова на массивной шее. Постепенно Сигрид освоилась, и в итоге обе писательницы нашли общий язык. За тем первым совместным обедом Нини Ролл Анкер поняла, что Сварстад влюблен в Сигрид. В этом благородном семействе Сварстада почитали как выдающегося художника, фру Анкер восхищалась его творчеством и всячески поддерживала. В дневнике она пишет, что ей очень нравится «его продуманная, осмысленная живопись — эти его изумительные оттенки серого, что так успокаивающе действуют на меня» [159] Nini Roll Ankers dagbøker, MS. 8.2669, 21.8.1910, NBO. . Однако, как и многие другие, она тревожилась за него: у него несговорчивый характер, он склонен к одиночеству и очень много работает. В ближайшее время Сварстад планировал устроить две выставки, одну в Норвегии, другую в Швеции. Ролл Анкер купила мужу на Рождество картину работы Сварстада — вечерний итальянский пейзаж, за который заплатила 1000 крон. Она видела, что художник изнуряет себя работой. После очередной встречи она записала: «Сварстад совершенно не думает о здоровье». И далее: «враждебно настроен по отношению к правящей художественной элите — она к нему немилосердна».