Сигрун Слапгард - Сигрид Унсет. Королева слова

Ближе к осени наконец-то объявился Ханс. Он прислал матери телеграмму с поздравлениями — 26 августа союзники вошли в Париж. И отправил письмо с Арне Скоуэном, который тем летом приехал в Нью-Йорк по делам Сопротивления. Унсет была немного знакома с Арне Скоуэном по Союзу писателей. Тот был ровесником Ханса, встречался с ним в Лондоне и передал писательнице горячий сыновний привет. От него она получила и свежие новости о событиях по ту сторону Атлантики, которые немного успокоили ее, но ей по-прежнему не терпелось отправиться домой. Однако судьба определила ей отпраздновать еще одно Рождество в Америке. Худшее Рождество в ее жизни, признавалась Сигрид Хоуп Аллен [804] Brev til Allen, 29.12.1944, NBO, 348. , приславшей ей в помощь сироп от кашля из белокудренника. Унсет устала проводить долгие дни и ночи за пишущей машинкой, мучиться от непрекращающихся хворей; теперь уже она с трудом могла разобраться в причинах болезней, одно было ясно: каждая зима дается тяжелее предыдущей. Писательница уже не верила, что осилит экскурсию за лесными анемонами в Онейду, когда весна даст о себе знать. И писала без остановки. Месть занимала все ее мысли. Она использовала такие слова, как «очищение от паразитов» и «уничтожение», — те же, какие немцы употребляли, говоря о судьбе четырех миллионов евреев, на спасение которых она раньше надеялась. А сейчас Унсет обратила против немцев их собственные слова. Она откровенно признавалась в письме Марджори Роулингс, что не возражала бы против уничтожения всего немецкого народа — мужчин, женщин и детей, — дабы избавить мир от расы господ [805] Brev til Rawlings, desember 1944, NBO, 348. .

Сигрид Унсет целиком и полностью поддерживала тех, кто требовал самого сурового наказания для Германии после войны. После прочтения книги психиатра Ричарда М. Брикнера «Германия неизлечима?» она объявила ее одним из важнейших трудов о войне. Брикнер указывал на нарушения в немецкой психике и описывал характер народа как параноидальный, находя в нем даже психопатические черты. Сигрид Унсет всей душой согласилась с таким диагнозом и в качестве решения проблемы предложила послать в Германию группу медиков из Красного Креста, а правовое преследование преступников осуществлять под наблюдением специалистов-психиатров. Она была твердо убеждена в том, что выражения вроде «злой как немец» появились не зря, — об этом говорил и ее жизненный опыт. Писательница заявляла, что «в течение многих столетий немцы считали психопатию нормой» [806] Fra manus «What shall we do with Nazi Germany?», NBO, MS. fol. 4235. , и была полностью согласна и с министром финансов Моргентау, составившим план по уничтожению производственного потенциала Германии. Призывая к покорению и суровому наказанию для целого народа во избежание повторения войны, Сигрид Унсет, должно быть, рассчитывала на широкую поддержку. Она не верила в то, что немцы позволят себя перевоспитать. И пропустила мимо ушей упрек разочарованного немецкого философа Карла Ясперса в том, что она поддалась обобщающему подходу к народам, столь характерному для национал-социалистов.

По заданию «Совета военных писателей» {115} 115 «Writers War Board». Унсет написала статью, посвященную положению немецких женщин и детей. Она напоминала читателям, что большинство выживших немок тоже принимали участие в зверствах и поэтому должны понести наказание. Какое именно — не уточнялось, одно было ясно: никто не станет подвергать их унижениям и пыткам, подобно тому, как немцы и японцы поступали со своими жертвами. В случае с детьми небольшая помощь не помешала бы, однако помня, что получилось из голодающих немецких детей, для которых собирали продукты после Первой мировой, не стоило рассчитывать на благодарность: «Немцы на деле показали, какова их благодарность» [807] Writers War Board, februar 1945, NBO, MS. fol. 4235. .

Та же организация заказала Унсет статью о творчестве Томаса Манна к его семидесятилетию. В конце концов, норвежка была второй по знаменитости писательницей из тех, кто проживал в Нью-Йорке, — сразу после юбиляра. Она с огромным нежеланием принялась за работу. «Никогда не любила Томаса Манна», — признавалась она Хоуп Аллен [808] Brev til Allen, 12.1.1945, NBO, 348. . Не в ее духе было и скрывать свои воззрения. Но в данной ситуации по крайней мере приходилось избегать высказываний на темы, где ее мнения были бы неуместны. В особенности в том, что касалось немецкого искусства, о котором она говорила: «Даже когда талантливо, оно неуклюже, а чаще всего и бездарно и неуклюже одновременно» [809] Brev til Allen, 12.1.1945, NBO, 348. .